Тепла хватит на всех – 5 - Сергей Котов

Таким образом я выказал не только доверие, но и личную симпатию.

Вблизи станция выглядела удивительно по-земному. Крутой светлый бок центрального отсека, шлюзовой узел, солнечные батареи, манипуляторы — всё такое же, как на наших станциях, времён до «Севера». Непривычные детали проступали только если приглядеться: надписи на груажанском, чужая символика, необычная конструкция шлюза с овальными захватами.

Когда я был в тридцати метрах от створа, внешний люк центрального шлюза станции медленно откинулся в сторону, открывая доступ во внутренний отсек.

Чуть замедлившись, я приблизился. «Стоя» внутрь шлюза попасть было невозможно — он оказался слишком мал для этого. Так что Вася скорректировал моё положение так, чтобы я вошёл головой вперёд.

На первый взгляд, не слишком безопасное решение — но фактически в моём распоряжении были руки, чтобы защититься от любого неловкого манёвра или случайного удара.

Я плавно залетел внутрь. Шлюз закрылся, и я оказался в полной темноте. Это было неожиданно. Потом я подумал, что вдруг результаты генетического анализа образцов местных людей были неверно интерпретированы и у нас есть более серьёзные отличия? Например, в зрении? Что, если они видят в другом диапазоне?

«Включить свет?» — спросил Вася, имея ввиду внешнюю подсветку скафандра.

Но ответить я не успел.

В шлюзе вспыхнула единственная лампочка. Она была расположена со стороны станции, внутри обрешеченного плафона.

Ещё через секунду я почувствовал лёгкий толчок.

«В отсек поступает воздух. Давление растёт», — прокомментировал Вася.

«Кажется, выравнивание давления закончилось. Показатели больше не растут, — добавил он спустя пару минут. — Химический состав атмосферы — груажанская норма. Кислорода двадцать один процент. Посторонние химические примеси и биологические угрозы не обнаружены».

«Что, „Сова“ может и биологию анализировать?» — удивился я.

«Это ж новая модификация, — ответил напарник. — Базовый функционал добавить было несложно, он реализован на молекулярном уровне».

«Ясно», — ответил я.

После чего дезактивировал шлем. Осторожно вдохнул воздух в шлюзе. Он отдавал металлом и немного озоном.

— Тейдан, как обстановка? — послышалось из единственного динамика, расположенного рядом с лампочкой. — Вижу, показатели давления сравнялись. Ты можешь попасть на борт. Для этого тебе нужно вручную разблокировать шлюз. Рукоятка разблокировки находится под лампой центрального освещения. Её нужно потянуть на себя и повернуть во внешнюю сторону.

Я посмотрел под лампу. Искомую рукоятку обнаружить было несложно: она была выкрашена в красный свет. Я потянулся к ней, взялся и потянул, упираясь ногами в комингс у основания люка. Рукоятка легко поддалась. После этого я её повернул в указанном направлении.

Внутри корпуса люка что-то щёлкнуло, он приоткрылся и начал плавно смещаться внутрь станции.

Я дождался, пока он откроется полностью, потом переместился так, чтобы снова оказаться головой вперёд и именно в таком положении двинулся внутрь станции.

Сразу за шлюзом находился рабочий отсек. На стене размещалась какая-то аппаратура, перемигивавшаяся разноцветными огнями.

А прямо в центре помещения висел прозрачный контейнер, в котором находились разные разноцветные коробки.

«Жень, похоже, это припасы. Еда, — прокомментировал Вася. — Тебя принимают как дорого гостя».

Халэр

Нас разделяла лишь прозрачная перегородка из какого-то полимера, натянутая прямо в центре жилого отсека. Я уже знал, что система обеспечения была полностью разделена. Обе части функционировали автономно. Моя часть модуля обеспечивалась штатной, а часть Айтэна — резервной.

По мне так всё равно барьер выглядел до ужаса ненадёжным. На месте командира я бы нервничал. Всё-таки биологическая опасность — это такое неприятное дело… да, если бы случилось что-то нехорошее, скорее всего, возможности медицинского отсека «Севера-2», или даже боты моего собственного иммунитета помогли бы предотвратить непоправимое. Вот только Айтэн об этом не знал. И я не спешил ему сообщать об этом.

Тем не менее, командир вёл себя совершенно спокойно. Занимался своими делами: следил за орбитой станции, контролировал ход экспериментов, которые решили не прерывать после моего появления. Готовил какие-то отчёты для своего ЦУПа.

В общем, ситуация была немного сюрреалистичной. Особенно если учесть, что практической необходимости в его присутствии во время карантина рядом со мной не было.

Иногда, отрываясь от своих дел, он глядел в мою сторону, кивал или улыбался. Реже задавал какие-то вопросы, которые казались мне малозначимыми. Например, удалось ли мне освоить прибор для удаления естественных отходов.

Мне, конечно, удалось. Хотя теоретически я мог пользоваться возможностями утилизации, которыми располагал скафандр, но не хотел этого делать. Даже не знаю почему. Возможно, это казалось нечестным по отношению к Айтэну. Да и система утилизации отходов тут тоже до смешного напоминала земную. И не просто земную — а именно российскую, потому что, например, насколько мне было известно, у китайцев конструкция несколько отличалась.

Вот и сейчас он снова поглядел на меня, кивнул и вдруг спросил:

— Почему ты решил лететь в космос, Тейдан?

Прозрачная мембрана была проницаема для звука, так что нам не приходилось использовать никакие технические устройства для того, чтобы общаться.

Вот неожиданности я чуть не подавился. Как раз перед этим я сделал пару глотков через трубочки из герметичного контейнера, пробуя на вкус оло — местный вариант стимулирующего напитка, содержащего вещество, идентичное по свойствам кофеину. Кстати, напиток был неплох: кисленький, с тонким ароматом. Я даже хотел покопаться в наведённой памяти, чтобы выяснить, из какого растения его производят, но вопрос Айтэна сбил меня с мысли.

Я посмотрел командиру в глаза. Тот терпеливо ждал, убрав в сторону наборную клавиатуру терминала связи. Та осталась парить в нескольких сантиметрах от рабочего места.

— Я не то, чтобы решил, — ответил я. — Сначала я получил приказ. Меня перевели из моего подразделения. А уже на месте я выяснил, чем именно мне придётся заниматься.

Кажется, Айтэн был искренне удивлён. Он смотрел некоторое время на меня округлившимися глазами, потом улыбнулся и сказал:

— Некоторые учёные считают, что юмор — это отличительная черта настоящего разума. Ты ведь пошутил, Тейдан, да?

Я вздохнул и покачал головой.

— Мы очень похожи внешне, — ответил я. — Генетически наши народы почти одно и то же. Но культура… культура всегда развивается быстрее биологии. Понимаешь? Мы всё-таки разные.

— Да… — немного растеряно ответил Айтэн. — Кажется, понимаю…

Он отвернулся и сделал вид, что снова погрузился в работу с терминалом. Но я заметил, что он несколько раз трогал клавиши, но так ничего и не набрал.

— Подожди-ка, Тейдан! — видимо, ему в голову пришла какая-то неожиданная мысль, и он снова отложил терминал, закрепив его в специальном