Моя чужая новая жизнь - Anestezya

Ага, насколько я знаю, скоро вам придётся забыть, что есть такое слово. Чёрт, ну вот как можно разговаривать, когда знаешь, как всё будет наперёд?

— Вы просили принести свежее молоко, — Степановна поставила на стол банку и улыбнулась мне. — Пей, это полезно и тебе и дитю.

Да знаю я всё, кальций там, все дела, но, блин, оно же воняет коровой. Едва сделав пару глотков, я снова бросилась к умывальнику.

— Рени, ты уверена, что это нормально?

— Нормально, — я шмыгнула носом.

Точнее, не совсем, не у всех же женщин такой жуткий токсикоз. Это мне не повезло, и «папина радость» активно даёт о себе знать, реагируя на внешние раздражители.

— И кстати, если хочешь мне реально помочь, придумай, как избавиться от одеколона Вильгельма. Разбей его, спрячь, что угодно, иначе меня когда-нибудь вывернет прямо на его стол.

* * *

Как ни странно после разоблачения меня слегка попустило. Окончательно приняв решение оставить ребёнка, я больше не металась, раздираемая сомнениями. Рефлексировала, конечно, что моя и так непростая жизнь станет ещё «веселее». В моё время женщины, имея в наличие кучу всяких приблуд вроде памперсов, стиралкок, мультиварок, и то умудряются жаловаться на усталость, сидя в декрете, но это ладно. Стирать в тазике и пользоваться дровяной печью я вроде бы уже привыкла, а сколько болячек, которые ещё не умеют лечить, детская смертность в это время сплошь и рядом. Я припомнила, как Поля вечно приседала нам с мамой на уши, выманивая очередной прибамбас для мелких. То какой-нибудь навороченный прорезыватель для зубов, то супер-пупер развивающую игрушку, а у моего по ходу будут «деревянные, прибитые к полу». И вообще перспектива пару лет жить бок о бок с герром Винтером особо не вдохновляла. Это всё, конечно, было по-большому счёту мелко и неважно.

Куда больше меня пугал предстоящий отъезд. Я понимаю, что никак не могу защитить Фридхельма, но почему-то казалось, что пока мы вместе, сможем преодолеть всё, выбраться из любой заварухи. Я собственно только ради него и решила остаться на этой стороне и давно забила на свои страхи. Если уж помирать, так вместе, рядом до конца, а теперь приходилось переигрывать свои планы. Фридхельм не понимал, чего я так психую, как только заходил разговор о моём отъезде. Я же не могу в лоб заявить ему, что он увидит своего сына или дочь лишь через три года. Он, конечно, не идиот и понимает, что войне ещё далеко не конец, но когда всё складывается довольно удачно, начинаешь верить, что радужное будущее не за горами. Я же такой роскоши была лишена и всё чаще стала снова задумываться — а не открыть ли ему правду? Я по-прежнему опасалась его реакции, но сейчас речь уже идёт не только о моём будущем, но и о безопасности нашего ребёнка. В любом случае перед важными решениями не помешает взять небольшой тайм-аут. Видит Бог я в этом нуждаюсь как никогда.

Мужикам хорошо — узнал, что станет отцом, и ходит, светится, как гирлянда, чуть ли не в буквальном смысле. И по-моему, это заразно. Я всё чаще ловила себя на том, что расплываюсь в дурацкой улыбке, представляя, как мы втроём гуляем в парке. А вообще, кое-какие плюсы есть даже в беременности. Например, что любящий муж с готовностью выполняет любой твой каприз. Он больше не настаивал на раскрытии моей тайны, терпеливо сносил перепады моего настроения, исправно таскал яблоки и шоколадки — сейчас я могла питаться только этим — и даже умудрился избавиться от одеколона Вилли. Во всяком случае я больше не замечала этого ядрёного запаха. Впрочем, тошнило меня уже намного меньше. И правильно. Я считаю, двух недель ада хватит за глаза. Зато посыпались другие проблемы.

Во-первых, я теперь постоянно хотела есть. Готова была хомячить всё подряд, но тормозилась как могла. Правда не сказать, чтоб успешно. Ненавижу эти чёртовы гормоны, благодаря которым ты из адекватной девушки вдруг превращаешься в нечто, с урчанием уплетающее в один присест полкурицы или банку варенья. Ещё одним неприятным сюрпризом стало, что моя грудь увеличилась чуть ли не на размер. Причём сие открытие сделала не я одна. Как-то проходя мимо казармы, я вспомнила, что хотела отдать новобранцам полученные вчера аптечки. Надо зайти, сказать, пусть топают на склад, я тащить сюда кучу пакетов не собираюсь.

— Я не понял, Фриц, ты что пялишься на Эрин?

— А что такого? Она молодая красивая девушка.

— Она замужем. И учти, её мужу не понравится, что ты постоянно пялишься в её декольте.

— Я не специально, — продолжал оправдываться парень. — Можно подумать, вы сами не смотрите на её грудь.

Ну-ка, ну-ка, сейчас посмотрим, кто там у нас ещё озабоченный. Повисло подозрительное молчание, затем Каспер, откашлявшись, выдал:

— Гхм… Может, мне одному кажется, но по-моему…

— Её сиськи стали больше? — хохотнул Шнайдер. — Наконец-то вы перестали строить из себя монахов-девственников и разглядели.

— Я тоже не понимаю, в чём тут дело, — нерешительно сказал Крейцер. — Вроде бы она крутится с нами уже почти как год, а только сейчас стало бросаться в глаза.

— Прекратите, — неожиданно вмешался Кох. — Это же Рени, а вы говорите о ней как о какой-то куртизанке. К тому же если это услышит Фридхельм, вам не поздоровится.

Я бесшумно отошла, решив, что эти паршивцы сегодня перетопчутся без аптечек. Нет, но какие всё-таки мужики примитивные существа! Хороши «братья» по оружию. Нет бы обсудить, что у меня красивые глаза или милый характер, но куда там… Сиськи как всегда рулят! Я с досадой попыталась застегнуть верхнюю пуговицу блузки, но увидев, как угрожающе натянулась ткань, оставила эти попытки. Как бы и остальные не отлетели.

Тут по-хорошему надо бы уже потихоньку менять гардеробчик. Но смысл? Скоро мне придётся уехать, тогда и куплю всё необходимое, тем более здесь в захолустье я вряд ли найду красивые шмотки. Так что походим пока с соблазнительно расстёгнутым декольте, благо погода ещё позволяет. Интересно, а наши скромняшки командиры тоже заметили моё преображение?

— Эрин, вы расцветаете с каждым днём, — улыбнулся Файгль, стоило мне немного наклониться, чтобы взять с его стола бумаги для работы.

— Любовь творит чудеса, — загадочно промурлыкала я и, не став больше мучить беднягу, вернулась за свой стол.

Вилли так дразнить