Барин-Шабарин 7 - Денис Старый

маршами станет занимать всю территорию Молдавии и Валахии. Интендантская служба во главе с генералом Затлером очень качественно подготовила пути отхода для русского командования и войск. Но, оказалось, что Южная армия слишком быстро отходит от границы с Австро-Венгерской империей.

Дошло до смешного. С одной стороны, русские войска покинули Бухарест, в том числе и по многочисленным просьбам румын, которые не хотели превращать свой главный город в арену битвы. С другой стороны, австрийцы уже как четвёртый день не могут в этот город войти.

Ужасная распутица, почти не прекращающийся дождь со снегом — это одна из причин, почему австрийцы демонстрируют не самую лучшую выучку своих войск. Войска у австрийцев, на самом деле, не настолько хорошо обучены. Какие-то вялые. Наверняка, многие считают, что это война не совсем правильная.

Ведь ещё недавно, не прошло и года, как все газеты Священной Римской империи трубили о том, насколько русские друзья австрийцам. Ещё не так давно Вена принимала русского императора, будто бы приехал близкий родственник австрийского монарха.

А теперь газеты призывают идти и воевать по грязным дорогам, как предателям. Впрочем, не все разделяли это мнение, так как в австрийских войсках пребывало немалое количество венгров, которые хотели, пусть и в душе, не говоря об этом громогласно, но отомстить русским за то, что они залили Венгрию кровью венгерских революционеров и борцов за независимость.

Так что и выходило, что с одной стороны вялое командование, да и с другой — безынициативное. Но есть укрепления, за которыми можно спрятаться, и обеим сторонам делать вид, что они интенсивно воюют друг с другом.

— И почему в этот же час от меня забирают генерал-лейтенанта Сельвана и целую дивизию с ним? — сокрушался фельдмаршал под всеобщее молчание его свиты.

Горчаков стоял на укреплениях, в арьергард лучшей дивизии уже покидал войска.

Глава 13

Император Всероссийский Николай Павлович стоял у окна, безмолвно, направив свой взгляд сквозь прозрачное стекло. Он смотрел, но ничего не замечал, не видел. Казалось, что затуманенные глаза российского императора были направлены за пределы его кабинета, но не во двор Зимнего дворца, а в некуда. Сознание государя, его мысли и вовсе были словно очень-очень далеко, в Крыму или ещё дальше, на Дальнем Востоке.

В последнее время меланхолия, философские вопросы бытия, предназначения и смерти, хандра — всё это чаще и чаще преследует русского самодержца. Впрочем, некоторые придворные считают, что в последнее время он всё же стал улыбаться, связывая настроение самодержца не с таким уж и безнадёжным положением русских войск на южных театрах военных действий. Что это лишь кажется, так как те, кто хочет увидеть улучшение настроения императора, видят именно это, расценивая дрожание губ за улыбку. В отличие от других, кто всё так же сгущает краски.

Государь стоял недвижим. И лишь только когда его не самые здоровые ноги начнут зудеть, когда физический дискомфорт или боль станут равноценными душевным страданиям, император придет в себя, сбросит вуаль обреченности и начнет работать так, как делал это с момента своего воцарения.

Но сегодня государя прервали чуть раньше, чем он бы сам пришел в себя. И если бы кто-то иной просился на прием к императору, то секретари Николая Павловича непременно развернули бы любого чиновника. Но этот гость, гостья, имела на государя такое влияние, что выводила Николая из любого забытия. Да и боялись придворные этой женщины.

— Ваше Величество, прибыла великая княгиня Ольга Павловна, — как-то боязливо, нерешительно сообщил секретарь русскому монарху.

Надо было ещё не менее минуты, чтобы император всё-таки вернулся в реальность из своей такой вот вертикальной формы медитации.

— Просите! — на выдохе произнёс Николай Павлович.

Он банально устал. Просто все те непреложные истины, которыми питался этот человек, его дух рыцарства, качества, которые Николай Павлович унаследовал от своего батюшки, вера русского самодержца в людей, в их честность… Что можно вести честную и справедливую международную политику…

А ещё и эти новые декабристы… петрашевцы… Немало на государя повлиял доклад начальника Третьего Отделения о том, что в России нарастает тенденция, направленная на появление новых вольнодумных обществ…

Орлов, начальник Третьего Отделения, набивал себе цену, указывал, сколь актуальна его служба, в свете явных оплошностей в деле контрразведки. Так что доклад был насколько темным, что страшно представить, во что может превратиться Россия уже через лет десять.

Но больше всего расстраивало императора предательство тех, кого он называл своими братьями, кто заверял русского монарха в вечной дружбе и выражал признательность за помощь. Даже Австро-Венгрия, казалось, что ещё год назад бывшая непременно союзницей России, и та стала врагом.

Так что сложно человеку, который верил в некоторые идеалы и проводил внешнюю политику во многом в духе рыцарства, кто верил в несокрушимую мощь русского оружия, сейчас понимать, что в его государстве не всё так ладно, как было ещё год назад, как казалось год назад.

В кабинет к русскому самодержцу вошла уже немолодая женщина, и пространство вокруг наполнилось присущим Анне Павловне оптимизмом. Она, в отличие от своего брата, напротив, не теряла силы духа. Тем более, что эта женщина нашла свое место в войне. Она символ частной помощи армии и флота, она та, кто организовывается курсы медицинских братьям и сестер милосердия уже не только в Петербурге и в Москве. Скоро открываются такие училища в Нижнем Новгороде, Ярославле.

— Сестра! — сказал русский самодержец и обнял ту, что была более мужественной, чем абсолютное большинство мужчин в Российской Империи.

С таким неуёмным характером Анне Павловне править бы, как Анне Второй, или же занимать одну из самых высоких должностей в Российской Империи при правлении своего брата. Вот только «Бабий век» правления в России закончился почти пятьдесят лет назад. И сейчас Анна Павловна, вынуждено находилась в тени своего брата. Правда от этого женщина не огорчалась. Некогда было.

— С чего вы, Ваше Императорское Величество, такой угрюмый? Или ты, братец, не читал утренних газет? — находясь в прекрасном расположении духа, Анна Павловна потрясла в воздухе увесистой стопкой «Петербургских ведомостей», что принесла с собой.

Николай Павлович бросил взгляд на столик, на котором лежала ещё более увесистая стопка газет. Да, утреннюю прессу он ещё не успел разложить и должным образом изучить. А еще у государя была пресса Пруссии, Австрии, Англии и Франции. Нужно же знать, что пишут истинные или потенциальные враги.

— Есть чем порадовать? — проявил интерес Император.

— Я тебя не узнаю, Николай. Что-то