Испытание славой - Дмитрий Викторович Распопов

— А что должно случиться с Доменико Капраника? — удивился митрополит.

— Мы все ходим под богом, ваше преосвященство, — перекрестился я, — и я был бы плохим представителем, если бы не предусмотрел все возможные варианты. Я не предлагаю вам менять свои взгляды, если кардинал Капраника будет первой кандидатурой, то голосуйте за него, как и велит ваша совесть, но если вдруг Конклав не наберёт за него нужного количества голосов, я хочу договориться с вами на второй голос за моего кандидата.

— Вы просто потеряете деньги, синьор Иньиго, — удивился старик, — не бывает никаких вторых вариантов.

— Но вы не против? — уточнил я, — какой был размер подарка вам?

Я специально не говорил прямо, что его голос купили, чтобы не обижать его, а действовал недоговорённостями и намёками.

— Двадцать тысяч флоринов, — немного поколебавшись, но всё же ответил он.

— Я думаю будет справедливо, что за ваш резервный голос, я пожертвую вашей церкви десять тысяч флоринов? — поинтересовался я у него.

Старик посмотрел на кардинала Виссариона.

— Твой ученик разбрасывается деньгами Виссарион, — он покачал головой, — но зачем мне ему в этом отказывать?

Я достал вексель банка Медичи, попросил позвать слуг, чтобы принесли письменные принадлежности и проставил в него нужную сумму, затем передав его митрополиту, вместе со своей правой рукой, которую он с удовольствием пожал, взяв мой вексель.

— До встречи на Конклаве Виссарион, — улыбнулся он моему учителю и кивнул мне, — с вами приятно было познакомиться синьор Иньиго. Молодость, упорство и настойчивость, вы так сильно напоминаете меня в юности.

— Благодарю вас за тёплые слова, ваше преосвященство, — склонил я низко голову, — и спасибо, что выслушали меня.

Мы попрощались и вернулись в повозку, где мой учитель задумчиво посмотрел на меня.

— Почему у меня сейчас такое чувство, что ты знаешь больше, чем говоришь Иньиго? — поинтересовался он у меня.

— Оно верное, наставник, — вздохнул я, — есть ещё кое-что, что переманит на мою сторону больше голосов, но я не могу вам пока этого сказать, это не моя тайна. Могу только обещать, что как только это будет возможно, вы первый о ней узнаете.

— Договорились, — серьёзно ответил он мне.

* * *

Следующей нашей остановкой был Апостольский дворец, и встреча с очень молодым, кардиналом Жаком Португальским, что сильно удивило меня, поскольку возраст вступления в кардинальский сан был обозначен церковью обычно в тридцать лет, и тут такой молодой парень.

— Ваше преосвященство, — он поклонился кардиналу, который вошёл в его кабинет первым и затем удивлённо посмотрел на меня, когда меня внесли вторым.

— Добрый день Жак, — Виссарион Никейский приветственно ему улыбнулся, — ты ведь помнишь моего ученика? Иньиго де Мендосу? Я тебе показывал его переводы с греческого.

— А-а-а! Конечно! — молодой кардинал уже более заинтересованно посмотрел на меня.

— Вы по делу? У меня скоро начинается заседание, — извинился он.

— Иньиго справится быстро, — хмыкнул кардинал Виссарион и показал мне, что я могу говорить.

Я достал письмо и вексель от архиепископа Луиша Анеса, и передал его Жаку.

— Только что вернулся из Лиссабона, ваше преосвященство, ваш викарий просил вам передать.

Глаза Жака при виде векселя на внушительную сумму радостно распахнулись, но он отложил его в стол и взялся за письмо.

— Вы разрешите? — спросил он нас, — я нечасто получаю письма с родины.

Мы с наставником, конечно, кивнули. Я сам не знал, что в нём, поскольку мне вручили его запечатанным, но сильно надеялся, что после ужина с двумя архиепископами и герцогом, что моё имя там появится. Похоже это и правда оказалась так, поскольку брови парня взлетели вверх, когда он пробежался по строчкам и поднял взгляд на меня, словно заново увидев.

— Луиш упомянул вас в своём письме, сеньор Иньиго, — дочитав, он отложил бумагу, — он очень тепло о вас отзывается, говорит, что вы с ним, герцогом Браганса и архиепископом Толедо весьма тепло пообщались за совместным ужином.

— Это так ваше преосвященство, — склонил я голову, — ваш викарий один из самых умных и дальновидных людей, что я встречал.

— Хорошо, я готов вас выслушать, — Жак внимательно посмотрел на Виссариона Никейского и меня, — вы явно неспроста пришли ко мне, особенно в свете того, что пороги этого кабинета последние две недели оббивают все.

— Мы не будем исключением, ваше преосвященство, — улыбнулся я, — вы уже отдали свой голос кому-то?

— Пока ещё нет, — вздохнул он, — меня не сильно интересуют деньги, а то, что я хочу, мне никто не может дать.

— А что вы хотите, ваше преосвященство? — вкрадчивым голосом поинтересовался я у него.

— Вы в курсе той ситуации, почему являясь архиепископом Лиссабона, я нахожусь в Риме? — хмуро поинтересовался он у меня.

Я был в курсе, но без подробностей, а потому полез в нейроинтерфейс, в ту ветку что я недавно открыл и ознакомился с его историей, а потому согласно кивнул.

— История обмана, предательства и изгнания, ваше преосвященство, — осторожно ответил я.

— Моя мечта вернуться домой, — просто ответил он, — но король Афонсу, никогда на это не пойдёт.

— Я специалист по вопросам, там, где звучит слово «невозможно», ваше преосвященство, — улыбнулся я, — я могу дать вам слово, что если вы проголосуете за кардинала Сиены, то вне зависимости от того, кто победит на Конклаве, я сделаю всё, чтобы вас простили и попросили вернуться домой.

— Кардинал Виссарион, вы можете ручаться за слова этого молодого человека? — удивлённо повернулся к моему наставнику молодой кардинал, — да, за него замолвил слово Луиш Анес, но то, что он говорит, звучит и правда невероятно.

— Скажу вам так Жак, — тонко улыбнулся старый грек, — ещё вчера я думал о том, что о победе кардинала Сиены не может быть и речи, а уже сегодня у него есть пять голосов, ваш будет шестой.

— Вы набрали столь много всего за два дня⁈ — искреннее удивился архиепископ Лиссабона, на что я лишь скромно пожал плечами.

— Тогда я поверю вам, — закивал он головой, поднимаясь со своего места и протягивая мне руку, — клянусь вам