Случайный шаг - Эльхан Аскеров

– И куда ты ее теперь? Небось сиротой осталась, – вздохнул кузнец, оглядывая ребенка задумчивым взглядом.

– Тебя как звать-то, чудо? – повернулся Беломир к своей добыче.

– Ладой мамка звала, – еле слышно отозвалась девочка.

– Не бойся. Хуже, чем там, уж точно не будет. Есть хочешь? – прямо спросил парень, припоминая собственное полуголодное детство.

– Угу, – осторожно кивнула Лада.

За разговором они добрались до коновязей, и Беломир, усадив девочку, сел в седло сам. Крепкий степной конек даже не покачнулся, ощутив на себе дополнительный вес. Разобрав поводья, парень толкнул своего скакуна каблуками и направил его быстрым шагом к дому. Только выехав на дорогу, он вдруг сообразил, что обычно разговорчивый Векша сидит в седле молча, насупившись, словно сыч.

– Ты чего притих, друже? – повернулся к нему Беломир.

– Последний раз женился я уже вдовый… – неожиданно заговорил кузнец. – Дочка у нас народилась. Да через год недород у нас случился. Я боярину в ноги падал, просил погодить с податями, а он, злыдень, все выплат требовал. Так с голоду обе и померли. Я тогда себя не помнил. Ушел от него. Шел, покуда сюда не добрался. Думал, второй раз дети будут. Не вышло. Беляна пустоцветом оказалась. Дочке бы сейчас было б столько же, – кивнул он на Ладу.

– Ты к чему за то рассказ повел? – насторожился Беломир.

– Дочку мою тоже Ладой звали, – выдохнул кузнец, пряча повлажневшие глаза.

* * *

Теперь, когда у Беломира на руках оказалась серьезная сумма, можно было подумать и о реализации задуманных планов. Но начинать пришлось не с горна и даже не с кирпича, а с пилорамы. Да-да, именно с нее. Устроенная казаками на ручье запруда уже вовсю вращала большое колесо, от которого по берегу был расположен длинный вал из солидного букового бревна. Глядя на плотную, светлую древесину, парень вдруг подумал, что, начав строительство собственного дома, обязательно столкнется с проблемой распиловки доски.

Жить в доме с земляным полом ему не хотелось. Если уж строить, то, что называется, на века. В общем, после не особо долгих раздумий он отправился в кузню. Теперь, после торга, у них с Векшей образовался серьезный запас различных металлов в слитках, или, как тут говорили, в крицах. Была и сталь, и обычное железо, и даже несколько чушек чугуна. Кузнец выплясывал вокруг этого богатства, сияя счастливой улыбкой.

Впрочем, Беломир его прекрасно понимал. Для его задумок всего закупленного было маловато, но лиха беда начало. Нарисовав кузнецу на куске пергамента полотна пил и объяснив, для чего это все потребно, парень вернулся к работе с глиной. Кирпича ему требовалось много. Ведь сразу после установки нового горна Беломир собирался поставить печь для обжига кирпича и черепицы. Благо глина была хорошего качества, и ее было много. Так что работы у него было непочатый край.

Уже привычно переминая сырую глину, Беломир погрузился в раздумья, вспоминая события прошедших недель и прикидывая, как быть дальше. Из этого медитативного состояния его вывел голосок Лады.

– Дядька Беломир, я тебе поснидать принесла, – негромко сообщила девочка, перебираясь через высокий тын кузнецова подворья.

Отмытый и переодетый ребенок уже ничем не напоминал ту несчастную замарашку, которую парень отбил у степняков. Его квартирная хозяйка, едва увидев девочку, ахнула и первым делом понеслась топить баню. В общем, теперь Лада ходила за Беляной хвостиком, буквально заглядывая ей в рот. Самого же Беломира она то ли боялась, то ли стеснялась, но разговаривая с ним, не смела поднять глаз. Даже громадный Векша не вызывал у нее такой опаски.

Старый Далебор, услышав весть, что парень на торгу голыми руками свернул степняку шею, растерянно покрутил головой и, вздохнув, негромко проворчал:

– От ведь докука. Это ж надо удумать… И ведь сумел, я о таком и не слыхивал никогда. Неужто и впрямь голыми руками?

Умудренный годами и огромным опытом воин умел многое, но никогда не сталкивался ни с чем подобным. Убить саблей, пикой, ножом, удавкой или кистенем, наконец, это ему было понятно и можно сказать, обыденно. Но вот так, с голыми руками, встать против вооруженного противника и свернуть ему шею, как куренку, с таким, ему сталкиваться не приходилось. Но и решать что-то сгоряча Далебор не собирался. Уж больно непонятен был ему этот странный молодой воин.

К тому же не стоило забывать и об отметине пращура на его теле. Перун кого попало своим знаком не помечает. Значит, нужен ему зачем-то этот ухарь.

Грознега подала старику чай, и он, прихлебывая горячий, терпкий напиток, невольно коснулся пальцами груди, где висел кремневый наконечник стрелы, называемый еще громовой стрелой. Такие когда-то носили воины самого Сварога, решившие посвятить свое служение во имя его. И в такое воинство отбирали только лучших. Способных делать то, чего не сделает никто другой.

Словно в ответ на его мысли, кусок кремня вдруг нагрелся, и в том месте, где он касался кожи, старик ощутил короткий, но твердый толчок. Чуть вздрогнув, Далебор вскинул взгляд к потолку и, замерев, еле слышно произнес:

– Выходит, он старой крови, и потому Перунова оса его сюда перенесла?

Ощутив очередной толчок, старик удовлетворенно улыбнулся и, чуть кивнув, добавил:

– Понял я, Отец. Пусть живет, как сам решит. Глядишь, и нам с того какой прибыток будет.

Но мысли его уж сменили направленность. Сам Далебор был из воинского рода и иной жизни себе не представлял. Род его был древним и потому считался непростым. Про их семью так и говорили, что старой крови род. Но после смены политического уклада многое изменилось. Не простив своему князю отступления от веры предков, бывший воин с боем вырвался из города, успев вывезти только маленькую внучку.

За непокорность и упрямство князь приказал забить всю их семью в железа, но верный друг успел упредить. Верные князю воины подожгли подворье и принялись рубить всех, кто был в то время дома. Спастись смог только он. С тех пор, уйдя в эти предгорья, Далебор так и жил один, воспитывая маленькую Грознегу и мечтая найти ей мужа из такого же древнего рода. Старую кровь нужно было сохранить любой ценой.

В очередной раз сжав пальцами наконечник, старик тряхнул головой и, вздохнув, проворчал:

– Такого зверя приручить – семь потов сойдет. Сдюжишь ли, девочка?

Словно услышав его слова, в светелку вошла Грознега и, настороженно глядя на старика, уточнила:

– Ты звал, дедушка?

– Слыхала, что новик наш учудил? – указывая ей на лавку у стола, поинтересовался Далебор.

– Ты про рабыню? – оживилась девушка.