Аркан 22 - Анна Николаевна Александрова

Ваня совсем измучился и пару месяцев назад решил, что вырвет из груди болезненную страсть. И даже сделал первые шаги, сдружившись с девочками курса: Ладой Миртовой и Сашей Антипиной. В последнюю почти влюбился… Но… тут началось странное.

Сначала исчезла Лада. Ваня переживал за подругу, и надо же такому случиться, что утешать его пришла Регина! Ласковая стала и нежная, заботливая. Дальше дружеских пожатий его не пускала, но что-то явно изменилось, у Вани появилась надежда. Как верный пес, он вернулся к прежней хозяйке своего сердца, заглядывая в глаза и виляя хвостом в ожидании очередной похвалы. Казалось, что новое состояние незыблемой френдзоны[22] затянулось, он начал вновь отчаиваться, вновь сделал шаг к девочке Саше. Но вдруг явился в университет тот следователь и показал золотой кулончик. Такой же точно, как у Регины.

О да! Ваня знал все ее наряды, а все украшения, касающиеся ее длинной шеи, были облизаны его взглядом. Ваня не ошибался. Такой же точно кулон, как у Лады, был и у Регины. Просто Ваня не придавал тому значения – кулон и кулон, купили в одном магазине. А оказывается, не все так просто! Что-то это значило! Что-то важное.

Регину он не сдал, но в тот же день потребовал объясниться. И… о чудо… она смиренно склонила голову и, нежно поцеловав его в… губы, просила (да, просила!) помочь ей. Что-то говорила про символы, про карты, про то, что это никакого отношения к исчезновению Лады не имеет, что она сама кубик такой носит как талисман. Ваня почти не слушал, он в тот момент почти не дышал. Он ей поверил в главном: она тут ни при чем. Более того, как символ ее к нему чувств она подарила и ему такой же кубик, но с иной гравировкой.

– Это будет наша с тобой тайна, – шептала она, надевая длинный шнурок Ване на шею и пряча кулон под футболку. – Наша первая тайна.

– А к-к-какая в-вторая? – выдохнул он.

– Та, о которой никто не должен знать, – наша любовь.

Но с того разговора прошло уже два дня, а любовь оставалась лишь в Ванином воображении. Он горел в нетерпении, он жаждал, он дошел до грязного шантажа. И добился своего – теперь ехал в машине с Региной по Рублево-Успенскому шоссе куда-то на тайную дачу. Но… влюбленный дурачок… не понимал, что едут они не за любовью.

Глава 17

Учитель

Вероника согласилась поехать с Алексеем, хотя пришлось поуговаривать. Она совершенно не переносила профессора, но любопытство взяло верх.

Еще одна любопытная Варвара в его окружении – сестрица Аленушка. Отбиться не получилось, и пришлось просить Гефтмана о третьем посетителе. Он согласился быстро и с радостью. Алена ему импонировала, а легенда о группе талантливых и любознательных студентов лишь подкреплялась присутствием Алешиной сестры.

«Ласточкой», как ласково назвал свою машину профессор, оказался новенький внедорожник «Тойота Лэнд Крузер». Мощный и объемный настолько, что никак не умещался в привычное понятие «ласточки».

– Удивлены? – усмехнулся профессор, искоса поглядывая на Алешу, лицо которого излучало вопросы. – Такая вот прихоть, молодой человек, у старика. Я потому по городу на ней и не езжу, что большая очень. А вот за город – милое дело.

Обе девушки разместились на заднем ряду сидений, на них машина не произвела особого впечатления. Хотя у Аленки тоже были вопросики, и, не будучи слишком уж сдержанной, она все-таки поинтересовалась:

– Но ведь такая машина очень дорогая?

– С деньгами все недорого, Аленушка. А деньги у меня есть. Я как-то рассказывал вашему брату, что преподавание – это хобби. Доход мой составляют гонорары от книг и консультаций. Я неплохо разбираюсь в древностях, помогаю коллекционерам искать интересующие их артефакты. У Ерофея Семеновича, кстати, потрясающая коллекция карт Таро. Вероника, вам это должно быть интересно. Там любопытные экземпляры, датируемые пятнадцатым-шестнадцатым веками. Надеюсь, учитель будет в духе и покажет нам свои сокровища.

Они выехали на МКАД в юго-восточном направлении, и Алеша забеспокоился:

– Мы на Рублево-Успенское?

– Нет, – ответил профессор. – На Новорижское, это следующий отворот.

Но стоило им свернуть на шоссе, как нарисовались гаишники, призывая «Лэнд Крузер» остановиться для проверки документов.

– Владимир Игнатьевич, мне вмешаться? – спросил Алеша, уже потянувшись за корочкой в карман.

– Нет, что вы, Алексей, у меня все в порядке. Достаньте-ка из бардачка мое портмоне, да-да, вот это, кожаное.

Владимир Игнатьевич вытащил документы на машину, предъявил инспектору. Тот быстрым наметанным взглядом пробежался по бумагам, сверил фото на правах с лицом водителя, глянул на пассажиров и, одобрительно кивнув, вернул документы. Профессор поблагодарил стража порядка и передал их Алеше.

– Сложите все как было, сделайте одолжение, – сказал он, трогаясь с места.

Как и у инспектора ГИБДД, у Алеши выработалась профессиональная привычка сканировать и мгновенно анализировать документы. Все в них было в порядке, но дата рождения зацепила внимание: 05.05.1954.

«Дважды Иерофант, – подумал Алеша (да, теперь он на всех примерял архетипы Таро). – … Шестьдесят девять лет? Ого… выглядит куда моложе».

В этот раз профессор не заметил удивления на Алешином лице и потому не ответил на его неозвученные вопросы. Они просто продолжили путь, беседуя на отвлеченные темы, и довольно скоро прибыли к месту.

Дом находился на самом краю уютного коттеджного поселка, совсем недавно еще бывшего садоводческим товариществом. Меж новеньких особнячков и добротных деревянных коттеджей в стиле горного шале попадались местами старые щитовые домишки, покрытые мурашками облупленной краски и стыдливо прикрывавшиеся нечесаными кустами и нестрижеными деревьями.

Дом Ерофея Семеновича был из новеньких: крепкий, аккуратный, двухэтажный, без вычурностей, однако построенный по уму и со вкусом. Яркая цветущая сирень окружала его пышным фиолетовым облаком. Двор обнесен был кованым, не ограничивающим обзора забором. Так что еще до того, как ворота открылись, Алеша успел разглядеть каменную дорожку до крылечка, зеленую лужайку с цветочными клумбами и садовыми фигурками зайцев и ежей. Ну, просто рекламный проспект ванильного благополучия. Только… какого-то не нашего, не русского.

Встретила их женщина лет пятидесяти. Подтянутая, со строгим, но красивым лицом, в простом и одновременно элегантном платье в мелкий цветочек. Этакая Мэри Поппинс в предпенсионном возрасте.

– Эльвира Андреевна, здравствуйте! – приветствовал ее профессор. – Я к вам сегодня не один, как видите, привез студентов на растерзание Ерофею Семеновичу. Молодежь тянется к знаниям.

Женщина улыбнулась ровной приятной улыбкой, кивнула вроде как всем сразу, не выказав ни удивления, ни возражения, ни радости.