Системный Кузнец II - Ярослав Мечников

Молча кивнул. Хотел сказать «спасибо», но слова застряли в горле. Слишком свежа была обида, слишком много боли причинил этот человек мальчишке. Постоял ещё секунду и вышел.

Потное тело тут же обдало ледяным ветром, но я не торопился. Прислонившись к стене, переваривал произошедшее и против воли на лице появилась лёгкая улыбка. Настроение стало светлым. Оставалось надеяться, что эти перемены — не временная оттепель перед новой бурей.

Взглянул на затянутое серыми облаками небо. Высоко кружились стайки мелких птиц. Глубоко вздохнул, оглядывая деревню, которая уже стала почти родной.

Так, теперь — Йорн. Как его найти?

Мысленно выругался — не спросил у Гуннара. Можно вернуться, но здравый смысл боролся со странным нежеланием. В кузнице сейчас происходило нечто важное — в душе сломанного человека что-то менялось, не хотелось нарушать этот хрупкий процесс.

«Ай, к чёрту сантименты! Эффективность превыше всего». Резко развернулся и толкнул дверь.

Старик стоял посреди мастерской, потирая сальный затылок, о чём-то думая. Увидев меня, кузнец скривился.

— Мастер, может, подскажете, где Йорна найти? Не знаю, где тот живёт.

Мужчина, не говоря ни слова, махнул рукой в сторону центра.

— За домом старосты. Там, где дома покрепче. Не пропустишь. Крепкий сруб, на двери три белые руны.

Я кивнул и, не теряя ни секунды, выскочил наружу, на этот раз точно зная, куда идти.

Поднимался вверх по склону к центральной площади почти бегом. Ноги, забитые тренировкой, гудели, но почти не чувствовал — вперёд несло ощущение, похожее на окрылённость.

Огненная Ци делала своё дело — холодный ветер больше не пробирал до костей. Энергия из «внутреннего горна» постоянно распределялась по ноющим мышцам, согревая изнутри.

Мрачные и озабоченные лица прохожих вызывали странную смесь сочувствия и отстранённости. Видел в их глазах вечную тревогу предельного севера — борьбу за урожай, страх перед зимой и падальщиками. А в моей душе горел огонь надежды. Мысли кружились: вот мы с Гуннаром строим новые мехи, вот начинаем ковать настоящее оружие, вот его клинки становятся лучшими в Оплоте…

Заставил себя сбавить пыл. Не стоит надеяться, что его косное мышление испарится по мановению волшебной палочки — скорее всего, это лишь временная оттепель. Но даже она — уже победа.

Выбрался на вершину холма. У колодца толпились женщины — их приглушённые голоса и скрип ворот разносились по площади. Передо мной возвышался дом старосты — добротный двухэтажный сруб на каменном основании.

Один из соседних с ним домов я узнал, и холодная дрожь пробежала по спине. Воспоминания Кая ударили как порыв ледяного ветра. Дом с высоким глухим забором, из-за которого виднелись голые ветви раскидистого дерева, почему-то сбросившего листву не по сезону — дом алхимика Ориана. Именно там, в его закрытом дворе, стоит древний рунный камень, где проходила та самая церемония.

Я почти физически ощутил холод гладкого обелиска под ладонью и услышал оглушительный вердикт: «Дара нет». Толпа, состоящая из тех же людей, что сейчас кивали мне на улице, тогда смотрела на юного Кая с презрением и страхом. Унижение и боль одиночества нахлынули разом, смывая недавнюю эйфорию и оставляя горький осадок.

Тряхнул головой, отгоняя наваждение. Всё это — прошлое, не время для рефлексии.

Между домами старосты и алхимика виднелась узкая тропа вдоль заборов. Я миновал площадь и юркнул в проход. Он шёл по ровной поверхности, затем начался пологий склон, выведший на более широкую улицу.

Здесь всё было иначе: крепкие одноэтажные срубы, массивные и добротные, на многих домах, прямо на потемневших брёвнах, были вырезаны руны — некоторые едва заметно светились изнутри молочно-белым светом.

Ветер в этой низине, зажатой между холмом и частоколом, выл особенно сильно. Ветки кустарников хлестали по стенам, издавая сухой стук, а побуревшие листья срывались и кружились в воздухе, знаменуя скорый приход настоящей осени.

Вскоре впереди показалась небольшая утоптанная площадка, метров десять на десять — тренировочное поле.

На нём, несмотря на холод, стояли семеро юношей примерно моего возраста — все обнажённые по пояс и босиком. В руках — короткие охотничьи ножи, парни замерли в странных низких стойках, держа клинки обратным хватом, лезвием вверх.

Один, что постарше, с длинными волосами и двумя тонкими косичками у висков, начал медленное движение. Все остальные, как одно целое, с невероятной точностью повторили. Их движения были похожи на танец — смертоносный и завораживающий. Ни одного взрослого, ни одного наставника рядом не было.

Молодые охотники — те, в ком пробудился Дар. Юноши тренировались сами, с фанатичным упорством, которое рождается только здесь, на границе с Дикими Землями, где слабость — синоним смерти.

В центре поля возвышался массивный деревянный тотем, почерневший от непогоды. Вся поверхность покрыта глубокой резьбой — переплетением рун и символов зверей. А венчала его вырезанная с первобытной мощью голова волка, скалящая пасть в сторону дикого леса.

Зрелище завораживало. Медленные и плавные движения вдруг сменялись молниеносными выпадами, за которыми едва можно было уследить. Каждый завершался яростным криком всех семерых одновременно — сначала низкое «Хэй!», затем резкое «Ха!».

Поймал себя на том, что стою как вкопанный уже минут пять, не в силах оторвать взгляд. Вместе с восхищением в груди поднялось ядовитое чувство зависти — острая тоска Кая по тому, кем мальчишка мечтал стать и по тому, кем ему не суждено быть. Пацан тоже хотел стоять среди них и быть частью этой стаи.

Осознав чувство, заставил себя двигаться, но чтобы найти дом Йорна, предстояло пройти через них. Надеюсь, не обратят внимания — в этом возрасте реакция сверстников, особенно считающих себя элитой, непредсказуема, а для них я был никем.

Голова инстинктивно вжалась в плечи, шаг ускорился. Шёл, лихорадочно осматривая срубы, но краем глаза следил за площадкой, и, конечно, юноши заметили. Когда проходил мимо, несколько парней, не прерывая движений, повернули головы. Никто ничего не сказал, но я физически почувствовал оценивающие взгляды, будто хищники глядели на забредшую к ним дичь.

Именно тогда на массивной двери одного из срубов увидел три руны, грубо вырезанные в дереве и закрашенные белой известью. Сами символы не светились, но дерево вокруг будто пропитано едва заметным внутренним сиянием.

«Чёрт. Ну почему именно здесь? Прямо напротив них».

Рядом с домом тянулся невысокий, но крепкий забор из жердей. За ним виднелся приземистый сарай-мазанка, ветхий и заброшенный. В стене сруба, у двери, тускло светилось небольшое оконце, затянутое бычьим пузырём.

Сглотнул вязкую слюну и откашлялся. «Раз пришёл, иди без страха». Подошёл к двери и, собрав решимость, уверенно постучал