Эффект Эха - Павел Александрович Шушканов

не больше полукилометра, но совсем другое окружение, словно невидимая граница отделяла ее от райцентра. Здесь нас обступала темнота, а совсем рядом на холмах горел тускло-оранжевый город и до него, казалось, вечность пути.

Водитель не поехал дальше, за покосившиеся ворота, за которыми виднелся кусок дороги. Мигнув красными габаритами, он исчез за поворотом.

Мы стояли и смотрели в темноту. Нет, старый дом усадьбы различался хорошо на фоне темно-фиолетового неба, подсвеченного кусочком луны, но лес вокруг казался чернильно-густым. Кое-где сквозь него пробивались огоньки каких-то строений и немерцающих звезд.

Я дрожала под тонкой курткой и прятала руки в рукавах, но не от холода – тут было на удивление тепло. Уходящий из крови ром принес вместо себя озноб и ощущение беспокойства. Малик шел в двух шагах впереди меня, но все равно было страшно. Словно тишина и темнота обступающего леса норовили схватить меня своими щупальцами и безмолвно, но стремительно утащить к себе. Я вспомнила зачем мы здесь, но спокойнее от этого не стало. Напротив, в черных проемах окон теперь мерещились следящие за нами силуэты. Громада старой усадьбы нависла над нами белыми стенами и остовами растрескавшихся колонн. На тяжелых деревянных дверях виднелись следы оторванных табличек. Потянув Малика за рукав, я кивнула в сторону западного крыла. Ломиться в большие двери не имело смысла – они были заперты и даже заколочены уже давно. Но маленькую дверь с торца возможно было открыть, просунув проволоку, припрятанную на всякий случай под камнем, в узкий зазор и подцепив щеколду. Мне почти удалось проделать это, но пальцы дрожали. Малик забрал у меня поволоку и доделал все сам. Я обернулась, прежде чем скрыться в темноте здания. От озера тянуло прохладой, хотя оно как все вокруг оставалось тихим. На обратном его берегу неподвижно застыла четвероногая тень.

Когда-то в этой части крыла была библиотека или ее часть. Оставалась она и сейчас, но лишь в виде забитых пожелтевшими томами стеллажей и грудами отсыревших книг в темных углах. Закрывая этот филиал, никто не позаботился о сохранности книг. Это место еще в первый мой приход сюда сильно напомнило кабинет Кирика. Те же массивные стеллажи, закупоренный в бумагу интеллект забытых людей и безмолвие.

Помещение было совсем небольшим, но в полумраке проходы между стеллажами казались бесконечными. На мгновение Малик застыл, прислушиваясь к звукам. Я тихонько подтолкнула его к подсобке за стойкой. Там была еще одна дверь, открывающаяся в пустой коридор. Какой-то умник снял тут доски с пола и приходилось передвигаться наощупь, то и дело натыкаясь на кирпичи. Коридор выходил в просторный зал, под куполом которого горела в окнах луна и тихо шевелились сонные голуби.

– Сюда, – я показала на узкий поход, ведущий в восточное крыло. Тут находилась нештукатуреная кирпичная стенка, неуместная в своей новизне. Она отделяла медицинский корпус от руин, но кто-то до меня снял с петель единственную тоже новую дверь и положил ее на пол. На стенах были различимы старые плакаты о прививках и потускневшие таблички. Кто-то выволок в коридор железный шкаф и оставил его там. За уцелевшим окном в конце коридора горел фонарь, освещающий нам путь среди разгрома. В приоткрытую дверь выглядывала таблица проверки зрения, поблескивали в свете фонаря стеклянные шприцы и их осколки. Но тут меня пугала не тишина и не запустение, а высокие потолки – самое страшное, что я никогда не могла принять в поликлиниках, занимавших старые здания. Казалось, что болезни и боль собираются там под их сводами и проливаются вниз невидимым дождем.

Я осталась у окна. Указала на шкаф, в котором нашла ампулы и теперь смотрела на давно заросший парк. В нем каменными призраками замерли безрукие и безголовые статуи. Одна держала горн чудом уцелевшей рукой. Вместо ее ноги темнела арматура. Край озера был тоже виден отсюда. Его поверхность серебрилась луной и дрожала мелкой рябью. В прошлый раз над ним висели низкие тучи и моросил дождь.

Малик скользил по стенам, присматриваясь к тому, что считал знаками. Но не находил ничего кроме хлама. Никаких следов, даже того, кто мог оставить тут ампулу. Похоже было, я помнила это точно, что она лежала тут всегда, покрытая слоем побелки, и ждала своего часа. Бесполезно было что-то объяснять Малику. По крайней мере сейчас. Он искал злодеев и их следы, пока еще не понимая, что все куда сложнее, чем он думает. И вполне возможно, что никакого злодея не существует. Просто есть скрытый от других механизм, частью которого я была и, если уж быть честной перед собой, хотела стать вновь.

– Лора! – если возможно кричать шепотом, то он это сделал. Я вздрогнула. – Лора, отойди от окна!

И для надежности он потянул меня к себе под защиту дверного проема. Но я успела заметить поднимающиеся со стороны озера силуэты. Не меньше десятка темных фигур. При их высоком росте казалось странным, что они вообще способны держаться на настолько тонких ногах, но они двигались неестественно плавно, то и дело замирая на мгновение-два с странных позах. Так замирают хищники, когда ловят шорохи и запах жертвы.

– Ты видела? – казалось, Малика выбило из равновесия их внезапное появление. – Надо бежать.

– Стой! Не поможет. Они быстрее, чем ты думаешь!

Он испуганно взглянул на меня.

– Ты с ними сталкивалась уже?

– Слышала о них. Это Лица.

Они приближались. Трое откололись от группы и пошли вдоль берега, огибая крыло. Убегая через библиотеку, мы столкнулись бы с ними на пороге. Малик снова схватил меня за руку и попытался потащить в коридор.

– Замри, не шевелись, – сказала я. И не присматривайся к ним – тебе не понравится.

– Что делать?

Мы не слышали их шагов – они по-кошачьи мягко перебирали ногами, только потрескивали сухие ветки и шуршала листва под их весом. Каких-то метров тридцать, и они доберутся до окон.

– Дай! – я протянула ладонь. – Ручку, карандаш, что угодно…

– Думаешь, я вожу все это с собой?

Я мысленно обматерила Малика за непродуманный план, но и сама чувствовала вину. В конце концов, я несла за него ответственность. Он не слушал этих безумных инструкций в эфире от Эхо и не переписывал их торопливо в блокнот.

Под ногами не валялось ничего, кроме стеклянных шприцов, но за неимением лучшего… Стараясь не сломать хрупкую иглу, я принялась выцарапывать на вспухшей краске подоконника цифры, периодически соединяя их в вязь.

– Что ты делаешь? – спросил Малик, но я не ответила. Не до того сейчас. Вспомнить бы наполовину отрезвевшим мозгом правильную последовательность. – Теперь они