Узнавать Отражение - Ande

Илья Сергеевич Красиков, взяв в руки томик Пастернака, — сомлел. Я теперь знаю, что оргазм букиниста длится не менее получаса. То есть полчаса он тискал книжку, листал, смотрел листы на свет и в лупу, гладил обложку... и был этим настолько поглощён, что даже в зазвонившую вертушку (без диска) бросил лишь: «Занят, перезвоню».

Мне было неудобно. Книжка всю дорогу лежала в бардачке бок о бок с затёртыми атласами автодорог СССР и Москвы, о которые запросто могла испачкаться и утратить сакральность.

Сам по себе следователь Генеральной Прокуратуры РФ Красиков — рослый, представительный и ухоженный, в хорошем костюме — производил скорее приятное впечатление. И чисто московская деловитость и собранность лишь подчёркивали это.

То есть когда я позвонил с проходной, он мгновенно вспомнил, кто я такой. Сообщил, что пропуск на меня заказан, жду. Рукопожатие — энергичное, улыбка — располагающая. В своем кабинете он усадил меня за стол напротив себя. А потом он взял в руки объект страсти и открылся совсем с другой стороны...

Впрочем, перейдя к делу, он как-то мгновенно и неуловимо стал похож на следователя Шеина. Хотя он и не стал меня подробно допрашивать. Так... уточнил по времени мое пребывание в Тушино... виденные мной контакты Фаиса за время моего нахождения в Москве... А потом пошли неожиданности.

- Значит, так, - захлопнул папку Илья Сергеевич и полез в стол, - подписку о невыезде я с тебя снимаю. Зайдешь к участковому - поставишь в известность и скажешь, чтобы он мне отзвонился. Отдашь ему вот это.

Он, предварительно расписавшись, протянул мне заполненный типовой бланк. Справка. Для предоставления по месту работы. Колесов П.А. вчера и сегодня, в течение дня находился в Генпрокуратуре для осуществления следственных действий. Следователь Красиков.

Я поднял на него глаза:

- Грубо говоря, покидать место, предписанное подпиской, - это нарушение, - буркнул он. - Тебя оправдывает лишь то, что и в Питере ты находился под надзором сотрудника прокуратуры.

Вот это да. Это Фред в штате Генпрокуратуры?

- И вот еще что, Павел, - он потарабанил пальцами по столу, - я знаю, ты на машине и не сильно загружен. Я могу, если что, рассчитывать на твою помощь?

- Конечно, Илья Сергеевич, - максимально корректно ответил я, - в любое время.

- Тогда - свободен. Ступай в конец коридора, там канцелярия. Поставишь печать.

И забыл обо мне, снова протянув руки к книжке, явно собираясь продолжить разврат.

От логова участкового я запарковался поодаль. Попасть в опорный пункт было затруднительно. Перекрыв возможность подъехать, да и сильно затрудняя подход к двери, стоял милицейский УАЗик. Не только со слегка притворённой водительской дверью, но даже с работающим двигателем. Нет, я понимаю, зима на дворе, а УАЗики выстужаются на раз. Но страшно зачесались руки прыгнуть за руль и умчаться вдаль. Огромным усилием воли подавив в себе игривые желания, я толкнул дверь.

В кабинете участкового орали. Прислушавшись, вник. Какой-то начальник снимал стружку с капитана Окользина за бардак, расхлябанность и халатное отношение к службе. Ибо в помещении грязь, журналы учёта не ведутся, а сам участковый сидит с газетой и пьёт кофе!!!

— Ты, знаешь, Окользин, где твои поднадзорные? Хотя бы сколько их у тебя, помнишь?!

Я решил, что участкового пора выручать. Толкнул дверь кабинета и браво заорал:

— Здравия желаю! Разрешите?

В кабинете двое. За столом по стойке «смирно» стоит участковый. На столе действительно термос, кружка и пачка газет. По кабинету возбуждённо расхаживает милицейский подполковник. Без головного убора, но при оружии, в смысле — со стволом в кобуре. Потом я его узнал. Это тот крепыш, что приходил к следователю Шеину. Замполит, вспомнил я. Он брезгливо оглядел меня и буркнул:

— Подожди в коридоре.

— Извините, — не согласился я, — я только что из генпрокуратуры. Следователь Красиков просил товарища капитана срочно связаться с ним. Вот, сказал передать.

И я протянул капитану выданную мне справку. Подполковник её у меня взял и вчитался. А я продолжал:

— Подписку о невыезде с меня сняли, — сообщил я участковому, — сказали вас уведомить.

Подполковник протянул бумажку Окользину и приказал ему же:

— Чтобы к моему следующему приезду здесь был порядок!

И, не прощаясь, вышел. За дверьми взревел мотор, и все стихло.

- А я тебя Павел, особо и не подозревал - сообщил мне участковый укладывая мою справку в какую то папку - но порядок есть порядок.

Глава 19

Домой я пришёл в благостном. Как ни крути, жизнь налаживается. Растерянность после попадания, сменившаяся гибельной тоской, отступили. Появилась надежда, что я всё же выкручусь. Не сойду с ума, не сяду надолго, не сгину в дурацкой попытке быть детективом.

И нужно быть честным: без Светки любой из вариантов был более чем реален.

В прошлой жизни я и вспомнил-то о ней лишь спустя пару месяцев. Но в квартире у Дашкиных были совершенно посторонние люди. Похоже, вот как раз эти американцы. Прямо вот общих друзей у нас не было, а знакомые лишь пожимали плечами. Здесь и сейчас я бы без неё наделал бы косяков выше крыши.

Придя к этому умозаключению, я снова оделся и поехал на Новокузнецкую. Рынок на Пятницкой — самый близкий и ещё не стал ни комплексом, ни торговым центром. Вокруг рынка, куча народу торговала с рук чем ни поподя. Лишь потом шли какие то лотки, торгующие уже едой и куревом. Мясо на рынке было. И овощи тоже.

Накупил продуктов, газет, сигарет и алкоголя, досадуя, что ни Пелеота, ни Риохи в Москве ещё долго будет не найти.

Вернувшись домой, я сварил себе кофе. План был прост: попить кофе, изучая прессу, сделать вкусное рагу, на которое и завлечь вечером Майрину. А до вечера — углублять экономическую мысль посредством печатной машинки, что я упер у американцев.

Это я поначалу и принялся осуществлять, лениво листая газеты. В «Коммерсанте» подвал третьей полосы был посвящён предстоящему кратковременному визиту в Москву Дэвида Кретчера, главы «Gloria Foundation» и главного босса моих арендаторов. По завершении своего Южно-Азиатского турне, он, по пути в Женеву остановится на пару дней в Москве. Со сдержанным оптимизмом писалось, что такой визит как минимум ускорит