Молот Пограничья. Книга III - Валерий Пылаев

Даже окажись у меня под рукой штуцер — нечего было и думать пробить такую шкуру. То ли грязный, то ли поседевший от прожитых лет мех выглядел так, словно его покрывал толстый слой песка. Зверь не просто обладал аспектом, а всем своим существом воплощал стихию, которая подарила ему силу. На брюхе и около ног шерсть свисала, как у обычного животного, однако ближе к холке бока и спина вепря в прямом смысле превращались в камень. Кажется, я даже видел что-то похожее на расселину из которой пробивались едва заметные зеленые травинки.

Воплощенная мощь. Неторопливая, даже медлительная — зато почти неуязвимая. Впрочем, тяжеловесность вепря меня нисколько не обманывала: при желании тварь наверняка умела двигаться со скоростью курьерского поезда.

— Аскольд! Не дергайся, — проговорил я вполголоса, осторожно шагнув вперед. — Не суетись. И не вздумай нападать — или он тебя размажет.

Я еще ни разу не видел местных кабанов, да еще и наделенных силой аспекта Камня — зато не раз встречал похожих тварей в прошлой жизни. Обоняние и слух у них были на высоте, а вот зрение — так себе. И при всей своей бешеной силе и ярости звери редко убивали без причины.

Даже сейчас, когда со всех сторон доносился собачий лай, кабан наверняка не слишком-то хотел бросаться на острие копья. Серьезно навредить ему оружие, конечно, не могло — но, собственно, зачем?..

— Просто стой на месте… Пока — стой. Ты ему не нужен. Ты худой и невкусный.

Я нес полный бред, но это, кажется, слегка успокаивало Аскольда, дрожащего как осиновый лист. Он уже успел где-то рассадить кожу — половину лица покрывала кровь, а ко лбу липли влажные темные пряди. Но наверняка это поработала какая-нибудь острая ветка, а не вепрь — тот бы попросту не оставил от парня даже мокрого места.

— Не дергайся, — повторил я. — И копьем не шевели. Он сейчас уйдет.

Кажется, я все-таки не ошибся. Лесной гигант неторопливо переступил копытами, лениво взглянул на меня и, видимо, посчитал совершенно не стоящим внимания. Дернул здоровенным ухом, будто отгоняя повисший в воздухе назойливый звук собачьего лая, и, наконец, отвернулся к лесу. Я даже успел поверить, что на этом все и закончится.

Но Аскольд все-таки сделал глупость. Стоило вепрю отвести взгляд, как он выпустил копье из рук и тенью скользнул вдоль валун. Ловко и проворно, но все же не настолько, чтобы опередить наделенное мощью аспекта создание.

Вепрь взревел и, нацелив клыки на худую фигуру в камуфляже, бросился вперед.

— А ну стой! — рявкнул я, зажигая в свободной руке огонь.

Никогда мне еще не приходилось орудовать заклинаниями так быстро. Я всадил в похожую на скалу гигантскую тушу весь свой арсенал всего за несколько мгновений. Факел ударил сверху, Огненный Шар прямо, сияющие языки Жаровни впились в брюхо, а Красная Плеть прочертила на шкуре дымящуюся отметину.

Но не пробила. Такое количество магии превратило бы армейский грузовик в груду дымящегося железа, но вепрь даже не дернулся — все так же пер вперед, догоняя Аскольда. Если бы заполнивший ноздри запах паленой шерсти, я, пожалуй, и вовсе подумал бы, что промазал.

— Эй, ты, свинья-переросток! — заорал я, швыряя копье. — Найди себе добычу по силам!

Сталь свистнула в воздухе и вонзилась в каменный бок. Застряла в шкуре, но вепрь этого наверняка даже не почувствовал. И только когда я рванул к нему, на бегу выпуская из ладоней два огненных хлыста, наконец, сообразил, что Одаренный куда опаснее, чем бегущий пацан.

Вепрь встал, будто налетев рылом на стену, развернулся, и я на мгновение даже пожалел, что только что неуважительно называл его свиньей. В крохотных глазках плескалось столько ненависти, что я кожей ощущал ее жар, струившийся навстречу.

Но отступать в любом случае было уже слишком поздно. Размахнувшись, я хлестнул огнем крест-накрест по сердитой морде, нырнул под клык размером с клинок Разлучника и, перекатившись, подхватил валявшееся в траве копье Аскольда.

Не самое могучее оружие — но другого у меня сейчас не было. Одного прикосновения к нему хватило, чтобы несущиеся вскачь мысли успокоились, а голова заработала, как ей и положено — спокойно, без спешки, выверяя каждый шаг и каждое движение руки. И если уж магия не пробивала природную броню врага — настало время встретить его сталью.

Так, как это делали предки Костровых еще сотни лет назад.

Я едва успел упереть древко копья в землю, когда вепрь налетел, с разбега насаживаясь на острие то ли плечом, то ли грудью. Острие проткнуло шкуру и с влажным хрустом ушло вглубь, но зверя это, похоже, только разозлило. Он заревел, снова громыхнул об землю копытами, и я почувствовал, как подошвы моих ботинок скользят по траве.

Копье приняло удар на себя, однако выдержить две с лишним тонны мяса и каменных доспехов, подаренных Тайгой, ему оказалось не под силу. Древко сначала выгнулось дугой, а потом с треском переломилось надвое разбрасывая во все стороны щепки. Я наотмашь хлестнул вепря по морде Красной Плетью, но магия снова лишь оставила след на шкуре, чудом не зацепив глаз.

Вывернуться я уже не успел — зверюга дернулась, мордой опрокинула меня на землю и, протащив несколько шагов, впечатала спиной в валун.

Из груди выдавило не только воздух, но и — судя по ощущениям — еще и легкие вместе с ребрами и позвоночником. Наверное, что-то подобное чувствует человек, когда его сбивает автомобиль… ну, или поезд. Я лишь чудом не угодил под копыта, способные переломать мне половину костей, однако на этом неприятности только начинались.

Вепрь чуть наклонил голову, явно намереваясь одним движением выпотрошить меня от низа живота до горла, но я кое-как успел ухватиться за загнутые кверху клыки. Силы были неравны, чертова тварь мотала меня из стороны в сторону, как тряпичную куклу, и кое-как уравнивало шансы только ярость.

Именно она еще цеплялось за ускользающее в темное и горячее ничто сознание — даже когда не осталось ни сил, ни резерва, и внутри что-то натужно хрустнуло, ломаясь.

Меня, древнего Стража, размазывал по валуну какой-то хряк! Первородное пламя металось в груди, просилось наружу, но тело смогло бы выпустить его мощь разве что ценою жизни. Маны осталось на одно-единственное заклинания.

— Да когда же ты, наконец, сдохнешь! — прорычал я, кое-как отталкивая пышущую жарким смрадом тупорылую морду.

Моя ладонь уперлась в шкуру и вспыхнула огнем. Основа тоскливо взвыла, отдавая последнее, и я сам не