Молот Пограничья. Книга III - Валерий Пылаев

То ли огонь под моей рукой действительно изменился, из ослепительно-белого вдруг став черным. Похожее на кляксу пятно расплылось по морде, и вепрь взревел. Дикая ярость в его взгляде испарилась, уступив место ужасу, а шкура вдруг зарябила, буквально взрываясь тонкими темными нитями.

Аспект переходил ко мне из еще живой твари — но жить ей явно оставалось недолго.

Сначала исчезли глаза. Не просто закрылись — подернулись белесой пеленой слепоты, а потом и вовсе ввалились куда-то внутрь черепа. Огромные клыки потемнели, дыхание остановилось, а шкура стремительно выцветала сединой. Могучие бугры мыщц на шее сдулись, будто вепрь за считанные мгновения постарел на весь отведенной ему срок.

И, когда высохшие ноги уже не могли удерживать огромное тело — наконец, рухнул, придавливая меня к земле. Только что от него исходил жар, но теперь я чувствовал, что сверху лежит нечто совсем иного рода. Не охотничья добыча, не враг, побежденный в битве… даже не мясо.

А просто кусок падали.

Бой закончился. Когда сердце вепря перестало биться, ко мне вернулись силы — часть их, во всяком случае. Но вставать почему-то не хотелось, и я просто валялся, придавленный огромной тушей, и смотрел в хмурое осеннее небо, на фоне которого неторопливо покачивались уходящие ввысь стволы сосен. Тайга будто и не заметила, что здесь случилось — за сотни лет она наверняка видела зрелища и поинтереснее.

Зато кое-кого другого оно, похоже, заинтересовало. Где-то рядом раздались шаги, и надо мной навис косматый силуэт.

— Игорь, — тихо произнес Горчаков, опускаясь на корточки, — ты ничего не хочешь мне рассказать?

Глава 15

— Выражайтесь яснее, Ольгерд Святославович, — простонал я, кое-как высовывая из-под усохшей морды вепря одну руку — кажется, даже целую. — Я с удовольствием рассказал бы что угодно. Только обстановка, как бы этом вам объяснить… не располагает.

По мне будто поезд проехал. Чужой аспект, добытый в честном бою, не только наполнил резерв, но и слегка восстановил силы тела, но я все равно ощущал себя так, словно меня разорвали на части, а потом собрали заново. И не слишком аккуратно, в спешке поменяв местами некоторые внутренние органы.

Впрочем, это определенно было куда лучше того, что могло случиться. Простого смертного, да и, пожалуй, Одаренного хряк-переросток весом в пару с лишним тонн просто-напросто размазал бы по камню ровным слоем. А сумел не только выжить, но и, кажется, даже сохранить в целости весь набор костей.

За вычетом разве что нескольких ребер, однако после такой схватки обращать внимания и вовсе несолидно. Я за пару секунд всадил в гигантскую свиную тушу заклинаний на половину резерва, потом вогнал копье, сам едва не получил здоровенным копытом, увернулся от клыков, проехался спиной по траве, приложился затылком об камень…

И потом почему-то победил — сам не понимая, как.

У Горчакова, судя по выражению лица, имелась на этот счет весьма интересная теория. Если раньше он смотрел на меня исключительно с уважением, теплотой и почти отеческой заботой, теперь в его взгляде поселилось что-то еще. Не страх, конечно, но что-то подозрительно похожее на осторожность и недоверие. Так обычно смотрят на ядовитых змей, ящериц или еще каких-нибудь опасных хищников — пусть даже те и демонстрируют полное отсутствие желания напасть.

Видимо, по этой же причине старик и не спешил подходить, чтобы помочь.

— Матерь милосердная, вы и дальше собираетесь так стоять? — не выдержал я. — Как насчет того, чтобы вытащить меня?

Подействовало. Хоть и не совсем так, как я рассчитывал. Старик нахмурился, буркнул что-то себе под нос и наклонился. Но вместо того, чтобы приподнять кабанью голову, просто ухватил меня за ворот куртки и рывком выдернул на свободу.

Не слишком учтиво — зато эффективно.

— Благодарю, — проворчал я, кое-как усаживаясь спиной к камню.

Горчаков молча кивнул и отступил на пару шагов, не сводя с меня глаз. Будто до сих пор почему-то ждал, что я начну выкладывать всю подноготную. А мне оставалось только пялиться на него в ответ, потому что сказать было попросту нечего — я понятия не имел, как угробил хряка-переростка, и уж тем более н знал, чего в этом… такого.

В конце концов эта игра в гляделки надоела нам обоим — и Горчаков сдался первым.

— Не пойми меня неправильно, Игорь, но мне очень хотелось бы понимать, что… кто ты такой, — вздохнул он. — И где научился этим фокусам.

— Обязательно поймете, Ольгерд Святославович. Особенно когда потрудитесь объяснить, что именно вас так смущает.

— Не прикидывайся. — Горчаков нахмурился. — Сейчас такой дряни уже не встретишь, но я в свое время видел. И, должен сказать, зрелище было так себе. Такое не забудешь, даже если очень захочется — а захочется непременно.

— Все еще непонятно, — проинформировал я.

— Мертвые Пальцы. Способность вытягивать силу из живого существа прикосновением. — Горчаков говорил отрывисто, будто выплевывал каждое слово — настолько отвратительными они ему казались на вкус. — Это заклинания аспекта смерти. И я хочу знать, кто и где тебя этому научил.

Хаос его забери… Да, это действительно объясняло если не все, то многое. Я прочитал справочник по заклинаниям от корки до корки, и мог поклясться, что никогоа похожего на эти самые Мертвые Пальцы в разделе огненной стихии не было. Да и во всех прочих тоже, если уж на то пошло. Составители и редакторы книги упоминали аспект Смерти лишь вскользь, ограничившись пятью основными.

— Что ж, в таком случае — я тоже хочу знать. — Я пожал плечами. — Потому как учить меня такой магии некому. Некромантов в роду, знаете ли, не было. И в кадетском корпусе, полагаю, тоже.

Я все-таки нашел в себе силы подняться — сидеть перед Горчаковым на земле, как на скамье подсудимых, казалось если не унизительным, то по меньшей мере неправильным. Будто я таким образом признавал себя виноватым невесть в чем, а заодно и давал старику право меня допрашивать.

— Да знаю я, что не было, — отозвался тот.

Все еще ворчливо и недовольно, но хотя бы уже без мрачной подозрительности. Невесть откуда взявшиеся силы некроманта наверняка до сих пор внушали Горчакову вполне справедливые опасения, однако во лжи он меня как будто не подозревал.

Ну, или делал вид — владеть собой старик умел не хуже всех прочих титулованных аристократов, хоть и прожил всю жизнь на Пограничье.

— Знаю, — повторил он, вздохнув. — Поэтому и пытаюсь понять, где к тебе эта зараза прицепилась.

Это уже куда