Меченый. Том 5. Линия разлома - Андрей Николаевич Савинков

паспорт в Сингапуре; вообще-то та работа, которой занимался советский специалист, не предполагала шпионские приключения в стиле Джеймса Бонда, и в общем-то он даже не делал секрета из своего советского происхождения… А даже если бы и попытался, то все равно типично «рязанская» физиономия выдала бы его с головой, никаких дополнительных проверок не понадобилось бы. Но когда его спросили, на какое имя делать документы, Юрий Юрьевич все же предпочел сменить имя. Просто на всякий случай. — Очень приятно, меня зовут Стивен Хоффенберг, Джефри говорил, что вы очень хотели познакомиться. Вроде бы как у вас есть какие-то интересные деловые предложения.

(Стивен Хоффенберг)

— О да! Я уверен, мы сможем найти очень много точек взаимного интереса! — ответил Карнаух с энтузиазмом, которого совершенно не чувствовал.

Задача познакомиться с Джеффри Эпштейном и выйти через него на успешного нью-йоркского финансиста Стивена Хоффенберга была с одной стороны странной, а с другой стороны — совершенно рядовой. Ну сколько вот такого рода воротил крутится по обе стороны Атлантики? Сотни? Скорее тысячи. И придавал задаче пикантность тот момент, что Хоффенберг, согласно полученным из Москвы данным, был банальным мошенником. Ну хорошо — не банальным, а очень даже талантливым.

(Джеффри Эпштейн)

Двое мужчин присели за столик, дождались официанта, сделали заказ, после чего Хоффенберг, видимо разглядев в Карнаухе потенциального клиента, начал затирать ему о больших перспективах своего бизнеса, связанного с взысканием долгов, выкупом банкротящихся компаний и дальнейшей их распродажей по частям. Мужчина занимался чем-то похожим на то, что делал Ричард Гир в невышедшем еще фильме «Красотка», и вот прямо сейчас работал над поглощением обанкротившейся авиакомпании «ПанАм». Ну а клиентам в свою очередь — с чего собственно и шла прибыль, вся основная деятельность его фирмы работала сугубо в минус — Хоффенберг предлагал покупать облигации и векселя, с чего и жил.

— Нет, меня это не интересует. Меня интересуют услуги посредничества при покупке газеты «Майами Ньюс». Даже не меня, а фонд, который я представляю.

— Газеты? Посредничества? Фонд? — Американец был явно сбит с толку такой постановкой вопроса. — Что за фонд?

— Инвестиционный. Называется «Северное сияние», — название фонда каждый раз вызывало у мужчины усмешку. Богиня утренней зари своим выстрелом начала революцию в России, ну а его тайная деятельность… Кто знает, чем закончится. — Вкладываемся в недвижимость. Тут недалеко, в Швеции.

Почему Швеция? Когда Карнаух получил задание временно сосредоточиться на работе в этой северной стране, он даже не пытался скрыть свое удивление. Тем более что и поставленная задача выглядела странно: создать фонд, набрать кредитов по максимуму и ничего не делать, аккумулируя максимум возможной массы денег в национальной валюте. Для этого ему даже несколько вполне приличных траншей от других подставных фирм зашло.

Вскоре, правда, пояснения он получил, и тут нужно немного отступить в сторону и дать характеристику «шведскому экономическому чуду», о котором в середине 1987 года не говорил только ленивый. Шведы еще в начале 1985 года провели масштабную дерегуляцию в финансовой сфере и опустили ключевую ставку до околонулевых значений, что позволило банкам окончательно сойти с ума. Кредиты раздавались всем чуть ли не бесплатно и без обеспечения, рынок недвижимости на этом фоне рос просто сумасшедшими темпами, в страну потекли инвестиции тех, кто увидел возможность быстро заработать.

Похожие процессы прямо сейчас наблюдались и в других северных странах, но с определенными отличиями. В Норвегии, например, прямо сейчас купались в деньгах от продажи добытых на шельфе Северного моря нефти и газа, поэтому запас ликвидности там был более чем солидный. Датчане тоже начали дерегуляцию, но гораздо более осторожно, а финны, ориентированные на торговлю с СССР, и вовсе имели куда менее развитый банковский сектор. Шведы на фоне соседей выглядели как улетающий в горизонт суперкар рядом с тяжелыми «семейными» седанами.

Однако в Москве, как видно, смотрели на ситуацию под иным ракурсом и ставили на скорый крах данной модели. Кто-то там предсказал, что долго эта идиллия продлиться не сможет, и в момент краха задача Карнауха состояла в том, чтобы еще немного подтолкнуть экономику Швеции. В частности, скоординировать масштабную атаку на шведскую крону, чтобы заставить центробанк девальвировать национальную валюту. Учитывая то, что кредиты набирались именно в кроне, на этом еще и заработать вполне можно было.

— Не понимаю, причем тут я, — американец откинулся на спинку стула и бросил на Карнауха взгляд, в котором приязни уже практически не осталось.

— Видите ли, американская бизнес-система так построена, что человеку со стороны зайти туда практически невозможно. Нет, мы можем покупать акции, а еще лучше — вкладывать деньги в ваши фонды, которые как бы обещают прибыль, но вот реальный бизнес купить — это совсем иное дело.

— И почему вы считаете, что я буду рад вам помочь? — Хоффенберг скрестил руки на груди, принимая закрытую позу, что в любом ином случае означало бы неуспех переговоров. Но не в этот раз.

— Потому что в ином случае, — Юрий Юрьевич понизил голос как бы для того, чтобы никто их не услышал, но на самом деле чтобы скрыть волнение, — я опубликую имеющиеся у нас данные о работе вашего фонда. Те, где вместо показываемых вами прибылей прописаны настоящие результаты деятельности. Сугубо убыточные. Сколько вы в прошлом году потеряли — двадцать миллионов? Инвесторам будет очень интересно про это почитать, а уж Комиссия по ценным бумагам будет очень рада разоблачить самую большую пирамиду послевоенной Америки.

— Да кто вы такой⁈ — прошипел американец, явно «пропустив удар» и находясь в состоянии «грогги». У советского финансиста даже мелькнула мысль, что будет совсем нехорошо, если Хоффенберг сейчас сорвется с нервов и пойдет буянить. Разбираться с лондонской полицией у него не было никакого желания.

Одновременно Карнаух краем глаза наблюдал и за реакцией Эпштейна; судя по тому, как он попытался ухватить своего товарища за локоть, явно сбивая у того нервный порыв, и при этом не демонстрируя ни капли удивления, о глубинной природе Towers Financial Corporation он был прекрасно осведомлен.

— Какая разница. Я человек, имеющий информацию. Вам, кстати, я посоветовал бы аккуратнее обходиться с отчетностью; вам до сих пор везло только потому, что на вас никто внимания не обращал.

— Кхм… — Хоффенберг встал из-за стола, достал бумажник, бросил купюру в двадцать фунтов и, не прощаясь, двинул в сторону выхода.