Полубояринов 2 - Александр Евгеньевич Сухов

В роли генератора выступает игральная колода и пальчики банкомета. В идеале, выигрыш должен происходить по воле случая. Однако, если в процессе игры приложить определенные усилия, «генератор случайных чисел» способен выдать результат по желанию того или иного игрока.

Сели с Ильиным друг напротив друга. Его товарищи, согласно правилам, покинули свои места за карточным столом.

— Если позволите, Николай Кондратович, первым сдаю я.

Под благодушный кивок оппонента я «неумело» взял карты в руки. Более того, умудрился их рассыпать в процессе тасования, старательно изображая полного неумеху. На самом же деле мои манипуляции помогли мне сложить листы таким образом, чтобы, получив на руки тринадцать очков, барон взял третью карту и гарантированно поимел перебор.

Эта моя задумка не выгорела. С девяткой и королем на руки, соперник сказал:

— Достаточно. Теперь себе, Александр Николаевич. — Сам же незаметно потянулся правой рукой к левому обшлагу рукава своего офицерского мундира. Определенно, собирается заменить тузом и десяткой, скорее всего, двумя тузами.

Ага, так я ему и позволил себя объегорить. Как только пальцы Ильина коснулись обшлага, я тут же положил колоду на стол и, взяв в железный захват руки соперника, громко, чтобы всем присутствующим в комнате господам было слышно, обратился к стоявшему неподалеку графу Владимирскому, добродушному веселому старичку, с коим имел удовольствие познакомиться на одном из приемов:

— Уважаемый Георгий Матвеевич, просьба проверить, что нам находится за обшлагом мундира Николая Кондратовича.

Побледневший барон попытался освободиться от моего захвата. А когда у него ничего не получилось, не придумал ничего лучше, как визгливым фальцетом, свойственным какому-нибудь юному кастрату из папской Сикстинской капеллы, оповестить всех прочих господ, до осознания коих еще не дошло, что на нашим карточным столом происходит нечто из ряда вон:

— Да как вы смеете, негодяй! Немедленно отпустите меня!

На что я с показушно-приветливой лыбой на довольной физиономии тут же выдал:

— Непременно, отпущу, господин барон, но лишь после того, как уважаемый мной граф Владимирский, как лицо незаинтересованное, произведет досмотр вашей одежды, точнее обшлагов. И уверяю вас… впрочем, мне ли об этом вам говорить, он там обнаружит кое-что весьма и весьма интересное.

Старик меня не подвел. Из левого обшлага баронского мундира он извлек двух тузов из той самой колоды, что в данный момент лежит передо мной на зеленом сукне и с торжественным видом матерого прокурора поднял над головой явное свидетельство позора человека, чья репутация до этого считалась безупречной.

Однако, лихо он меня собирался «кинуть». Пару его тузов способна перебить лишь точно такая же комбинация карт сдающего, и вероятность подобного события исчезающе мала. Впрочем, теперь это не столь уж и важно. Главное, установлен факт жульничества. Согласно неписанному карточному кодексу, выигрыш теперь мой. И попытайся Ильин уклониться от наших с ним договоренностей, озвученных публично, я просто вызову его на дуэль на своих условиях. Попробует отказаться, заявлюсь в его поместье и без объявления войны просто заколю как свинью, или пущу ему пулю в лоб. И он вполне осознает, в какую ловушку сам себя же и загнал (не без моей, разумеется, помощи, но об этом известно только мне), поэтому завтра же подпишет все необходимые бумаги с моими адвокатами.

Исходом нашей «игры» я более чем удовлетворен. Мне удалось представить барона Ильина в глазах местной аристократической общественности как банального карточного шулера. Так что с этих пор, я уверен, все двери в дома уважаемых семейств для него закрыты.

Жестоко? А вот и нет. Возомнил себя мастером нечестной игры, пускай отныне торчит в своем поместье и кусает локти из-за того, что умудрился связаться с еще более ушлым… (хе-хе!) картежником.

Эвон сидит, потупив взор. Еще не до конца осознал степень своего грехопадения. Ничего, скоро всё поймет и придет в ужас от случившегося. Вполне возможно, в расстроенных чувствах пулю в лоб себе пустить или еще каким образом свести счеты с жизнью. В принципе, меня это уже не волнует. Если что, карточный долг барона с наследников стребую.

Я же, не теряя времени подошел к растерянным Полынину и Ольшанскому и негромким голосом, чтобы не привлекать ненужного внимания сказал:

— Господа, настоятельно рекомендую урегулировать все наши территориальные разногласия в мою, разумеется, пользу. У меня на руках имеются свидетельские показания двух непосредственных участников недавней родовой войны. В них подробно описана ваша провокационная роль во всем этом дурно пахнущем деле. Стоит мне отправить эти бумаги, сами знаете в какую инстанцию, рассмотрение нашего затянувшегося территориального спора перейдет в сферу официального судопроизводства. Как вы прекрасно понимаете, при наличии неопровержимых доказательств вашей причастности к вовлечению в боевые действия менталиста ранга архимаг, решение будет принято в мою пользу. Более того, ваш неблаговидный поступок непременно привлечет внимание общественности, и вам гарантированно будет уготована судьба барона Ильина. Вы этого хотите? — На мой весьма убедительный спич, оба отрицательно замотали головами. — Вот и чудненько. В таком случае мои адвокаты завтра утром прибудут в ваши поместья. А чтобы вы не сомневались, копии показаний господ Красницкого и Шмыдко будут предоставлены для вашего ознакомления.

Ну всё, мои текущие проблемы с соседями разрешены самым наилучшим для меня образом.

Разумеется, я не собираюсь передавать в суд никакие опросные листы, ибо, дал обещание Красницкому и Шмыдко этого не делать. Но моим недругам неизвестно о наших договоренностях. Так что пускай трясутся от страха и делают то, что мне от них нужно.

Я не стал более задерживаться в игровой комнате. Отправился в главную дворцовую залу в поисках Нарышкиной. По пути связался с Изольдой Исааковной и, кратко посвятив её в суть недавно произошедшего, дал соответствующие распоряжения касательно господ Ильина, Полынина и Ольшанского. Беримец тут же в словесной форме достойно оценила красоту проведенной мной операции по нейтрализации наших недругов и пообещала к завтрашнему утру подготовить все необходимые бумаги.

Дальнейшее наше с княгиней пребывание на болу было слегка омрачено навязчивыми шушуканьями за нашими спинами. Весть о позоре барона Ильина и моей в этом роли распространилась среди присутствующих подобно лесному пожару. Судя по настроению толпы, кое-кто моими действиями был недоволен. Казалось бы, абсолютно нелогично. Впрочем, Ильин был здесь своим, и, вдруг, какой-то выскочка показал всему честному люду, насколько все они были слепы в отношении явного негодяя. Человек так устроен, не любит, когда его мордой, да в какашку.

Сам же Николай Кондратович сразу же после случившегося поспешил покинуть поместье Орлова-Сухомлинского.

Стоит отметить, что с устроителем вечеринки, мне так и не удалось перекинуться хотя бы