Современная зарубежная фантастика-4 - Тэмсин Мьюир

Нона начала яростно сомневаться в себе.

– Пирра, я все еще не уверена…

– Скажи Секстусу и Гект, когда мы поднимемся. А, еще у меня в кармане половина протеинового батончика. Съешь ее. Держу пари, что ты ничего не ела уже несколько часов. Кэм не может заставить тебя есть так, как я, да ведь?

Нона погрузилась в мрачное молчание. Она посматривала на голову трупа, пока Пирра осторожно тащила его через дверь, про себя надеясь, что Пирра заденет трупом дверной проем и он ойкнет, но Пирра оказалась достаточно ловкой. Глаза оставались закрытыми – Нона все время следила, но они не открывались, – и даже когда Нона догнала Пирру и нежно коснулась прохладной темной руки трупа, ничего не произошло.

Когда они прошли сквозь разрушенные защитные барьеры коридора, окончательно вышедшие из строя, Нона пошатнулась. Пирра спросила:

– Ты в порядке? Сможешь продержаться еще немного?

– Да, – ответила Нона и постаралась не отставать.

Они дважды повернули налево, и, к счастью, Пирра не попросила о помощи, когда потащила труп вверх по лестнице.

Корона ждала их в коридоре. Когда она увидела тело, ее прекрасные фиолетовые глаза расширились, а рука рефлекторно потянулась к черной рукояти рапиры у бедра.

– Это она. Бедная Гидеон…

– Не надо ложных надежд. Это может быть кукла, – предупредила Пирра. – Я не понимаю, почему Джон вообще выпустил ее труп в мир, даже с ликтором. Это же ходячая предсмертная записка.

Корона заколебалась, но внезапно дернулась вперед и обхватила ладонями рыжую голову, погладила волосы, поиграла с маленьким сверкающим листком в венке.

– Она выглядит так же, как прежде, – удивилась она, – кроме одежды, конечно. И это не Ианта придумала, она больше склонна к минимализму.

Ее пальцы ласкали перевернутую пепельно-серую щеку.

– Бедная Девятая… Только представьте, что надежды и страхи всей Вселенной заключены в одной маленькой мертвой рыжей звездочке.

– Если это стихи, то увольняться с нормальной работы тебе рановато, – заметила Пирра. – Как там шаттл?

Корона опустила руку и поморщилась:

– Хорошие новости только у тебя. Паламед говорит, что шаттл идет на хер… Его точные слова, он стал на удивление грубым.

– Что случилось? На нем заклинание?

– Нет, на топливе. Оно не горючее, Две. Оно… пирофорное. Если мы провозимся слишком долго, эта казарма взлетит на воздух и сожжет весь квартал.

– Я бы могла… – робко сказала Нона.

– Нет, – отрезала Пирра.

– Камилла говорит, чтобы мы забыли пока о шаттле, что мы можем вернуться за ним. Ей нужна Ценой страданий, чтобы обезопасить Шестой дом. Я оставила их вместе с капитаном в главном зале, – Корона тревожно наморщила лоб, – и еще плохая новость: Юдифь капризничает. Ее успокоительное действует целую вечность. Над ней работает Страж, но говорит, что он почти ничего не может. Почему Ианта могла заниматься некромантией через труп Бабса, а Паламед нет?

– Ты сама ответила на свой вопрос. Ианта – ликтор, она действует через тело своего рыцаря, это тело принадлежит ей. А он ничего не сможет сделать, пока снова не окажется в своем рыцаре, а такими темпами… – Она осеклась и добавила: – Помоги Ноне. Она чуть не надорвалась.

Нона собиралась возразить, но тут Корона предложила понести ее на закорках. Нона не могла устоять, хотя это и казалось чисто детским развлечением. Она позволила Короне взять себя за бедра и прильнула к ее спине, обхватив ее руками за шею. Корона сказала кокетливо:

– Наконец ты со мной, моя прекрасная дева.

Нона рассмеялась, пусть и слабо.

Широкий коридор заканчивался открытыми дверями на улицу, и было видно, что в город пришла ночь. В двери врывался теплый ветер, приятно пахнувший автомобилями, слышались гудки. Обидно было возвращаться в большой, покрытый плиткой зал с трупами, вонючий и затхлый. Зато оказалось, что Камилла выглядит намного лучше и даже стоит сама. Голый живот ей забинтовали, на плечи она накинула белый мундир Ианты Набериус, но она стояла. Ее лицо все еще казалось сероватым, а не смуглым, и блестело от пота, но она чувствовала себя достаточно хорошо, чтобы нетерпеливо переминаться с ноги на ногу.

Капитана принесли в зал и уложили на пол, подложив под голову свернутые тряпки. Она продолжала беспорядочно дергаться, как будто по рукам и ногам ее пробегали молнии или как будто ее дергал пьяный кукловод. Она то и дело открывала рот, и Нона искренне обрадовалось тому, что из этого рта не доносилось никаких звуков, кроме тихого оханья.

Когда вошли Нона и Корона и Пирра с трупом, Паламед и Камилла внимательно посмотрели на них. Лицо Паламеда дрогнуло и сморщилось:

– Никакой реакции?

– Нет. Нона даже поцеловала эту… хрень в губы, – сказала Пирра.

– Это личное, Пирра, – сказала Нона и смутилась от того, каким пискливым показался ее голос.

– Что же, это просто копия? – спросил Паламед. – Положи ее.

Пирра опустилась на колени, и Нона с интересом посмотрела, с какой осторожностью она обращается с рыжеволосым трупом, который сейчас казался совсем мертвым, такими тяжелыми и вялыми были конечности. Корона присела на корточки, чтобы Нона могла соскользнуть с ее спины.

Камилла сказала:

– Если это копия, то все кончено.

– Этого не может быть, – тупо сказала Корона.

– Очень даже может, – возразила Пирра.

– Но это не имеет смысла. Если это копия, моя сестра этого не знала. Она вела себя так, будто танцевала на горячих углях, – и не для того, чтобы обмануть меня.

– Дайте мне минутку, – велел Паламед.

Он опустился на колени рядом с трупом – очень неловко, двигался он куда неуклюжее, чем обычно.

– Кажется, я вывихнул коленную чашечку, – мягко сказал он, – это не так просто, как с тобой, Кэм. Ладно, Гидеон. Давай посмотрим на тебя

Он размотал шейный платок, и Нона отвела взгляд. Огромная рана разделяла горло надвое. Нона пожалела, что у нее больше нет кос, которыми можно завесить лицо. Паламед наполовину расстегнул рубашку, и в груди обнаружилась еще одна рана – бескровная, фиолетовая и рваная, с торчащими из нее белыми клыками.

– Ущерб соответствует заявленным травмам. Должна быть еще одна рана ниже.

– Если это работа Джона, это ничего не доказывает. Копия будет точной, – сказала Пирра.

– Я знаю. Но здесь у меня есть преимущество – я прикасался к ней, пока она была жива.

– Да, но…

Паламед положил руку Ианты Набериус на рану. Закрыл глаза – свои собственные глаза, красивого темно-серого цвета, а не странные голубые в крапинку, – но почти сразу дернул головой, сильно чихнул, вздрогнул всем телом и убрал руку.

– Что… что это?

– Ты только что повстречался с Богом, – сказала Пирра.

– Он мне не нравится.

– Бог охраняет ее… или