Мгновение ока - Йоав Блум

– Когда вы узнали об убийстве? – спросил Банкер.

– В тот вечер я тщетно пытался связаться с ним несколько раз. Отправлял сообщения, звонил. Он не отвечал. В какой-то момент я решил поехать к нему и проверить, все ли в порядке.

– Почему? У вас была причина для опасений? – насторожилась Авигаль.

– Я чувствовал какую-то тяжесть на душе уже некоторое время, – ответил Дорон, – но нет, я не думал, что с ним что-то стряслось. Просто хотел поговорить, узнать, как он себя чувствует. У меня было ощущение, что ему нужно с кем-нибудь поговорить. Статья должна была выйти на следующий день, и я знал о его попытках воспрепятствовать публикации. Он не был ею доволен.

– В каком смысле?

– Поначалу хотел, чтобы статья вышла, даже очень. Сам обратился в этот журнал. Я был рядом, когда журналистка позвонила первый раз. Он был воодушевлен. Но в последние дни изменил свое мнение, позвонил в редакцию и попытался все отменить. Ему сказали, что уже слишком поздно, номер сверстан и подписан в печать. Это привело к небольшому конфликту. В конце концов он сдался.

– Какого рода конфликту?

– Да ничего серьезного. Йони, честно говоря, не был способен настоять на своем. Он привык полагаться на личное обаяние и не умел драть глотку. Он попытался убедить их убрать, по крайней мере, некоторые детали, даже предложил опубликовать интервью без указания его имени, но они отказались. Сказали, что он уже дал согласие, и, поскольку они цитируют его дословно, у него нет оснований требовать отмены публикации. И вообще, они не собираются ничего отменять, так как это задержит выход журнала.

– Не указывать его имя? – удивился Банкер. – Почему, как вам кажется, он передумал?

– На самом деле он не сильно добивался отмены, – пожал плечами Дорон. – Не был готов идти ради этого на баррикады. Если бы его это сильно волновало, он бы попросил кого-то из нас поскандалить или привлек людей из университета. Мне кажется, он понял, что не хочет огласки. В академических кругах и среди физиков его имя широко известно, его встречают с почетом на конференциях по всему миру, но широкая публика Йони совсем не знает. Он осознал, что у огласки есть цена, и изменил свое мнение.

– Все хотят признания, – не поверил Банкер.

– Но не все хотят известности, – ответил Дорон. – Это эффект ложного консенсуса.

– Простите?

– Эффект ложного консенсуса, – разъяснил Дорон, – имеет место, когда люди в определенной социальной группе поддерживают идею, в которую на самом деле не верят и с которой не согласны, потому что ошибочно думают, будто все остальные в группе верят в нее и соглашаются с ней. Большинство на самом деле не хотят известности, но из-за культурных особенностей мы ведем себя так, будто известность – одна из наших главных целей, просто потому, что, по нашему убеждению, так думают все. Йони не был исключением. Он тоже хотел почета, но понимал цену известности. Думаю, именно это заставило его изменить свое мнение.

– Так зачем же ему понадобилась эта статья?

– Нира его убедила, что это может помочь, – сказал Дорон. – Думаю, он хотел подготовить почву для объявления о машине времени. Когда-нибудь в будущем.

– А Нира – это кто? – спросила Авигаль.

– Я с ней не особо знаком, – виновато признался Дорон. – Она приходила несколько раз, когда мы запускали портал. Йони говорил, что она помогает с финансированием проекта. Вероятно, работает на какого-то миллионера.

– И этот миллионер тоже знает о машине времени? – оживился Банкер.

Дорон пожал плечами.

– Ладно. Так когда вы приехали к дому Бренда? – спросила Авигаль.

– Чуть позже одиннадцати, – ответил Дорон. – Полиция уже была там. Пришлось немного похлопотать, чтобы мне позволили войти. Я объяснил, что прихожусь Йони самым близким другом. Нашел среди полицейских человека, который, как мне показалось, способен меня услышать, и в конце концов все устроилось. Вся штука в том, чтобы найти в группе того единственного, кто способен к тебе прислушаться. Убедишь его – остальные подтянутся следом.

Йони был тем единственным в их группе. Его проводником, тем, кто приметил его первым.

– И вы видели кабинет Бренда до того, как полиция все забрала? – уточнил Банкер.

– Да, к сожалению. Еще они попросили меня идентифицировать тело. Я долго не забуду эту картину.

Скрести пальцы рук, посмотри вниз, сделай глубокий вдох, а потом подними глаза и продолжай. Ты потрясен, тебе очень грустно. Пусть они это увидят.

– И вы не показали полиции подземную лабораторию с временны́м порталом, – заметила Авигаль.

– Нет, – согласился Дорон. – Если бы они дали себе труд обыскать хорошенько окрестности дома, сами могли бы найти ее. И если бы нашли, я бы открыл и показал им все. Но они даже не пытались.

– Возможно, там есть какие-то улики? – предположил Банкер. – Отпечатки пальцев, например.

– Разве что наши, – невозмутимо отозвался Дорон. – Отпечатки людей из списка, который я вам передал. Йони хотел бы сохранить машину, я уверен.

– Несмотря на то что с ее помощью его убили? – усомнилась Авигаль.

– Я расставил под землей новые камеры видеонаблюдения, которые нацелены на лестницу, ведущую вниз, – известил Дорон. – Это единственный вход. Если кто-то войдет, мы будем знать.

– Постфактум.

– Да.

* * *

– Как вы познакомились?

– Мы с Йони дружили со школьной скамьи. В классе сидели друг за другом, по крайней мере на тех занятиях, которые он посещал. Он иногда помогал мне с физикой и математикой, а я ему – с литературой и основами веры, с Танахом. Однажды он познакомил меня со своими друзьями: Эди, Бени и Элианой. С тех пор мы все вместе.

Сколько раз он просил его. Сколько раз почти умолял. Сначала Дорону просто хотелось встречаться с Йони время от времени, после полудня, это было логичнее всего. Он уже доказал свою верность, доказал, что может быть другом. Йони был его последней надеждой с кем-нибудь подружиться. Он мог бы стать защитником Йони, маленькой рыбкой, чистящей зубы акуле, птицей, находящей себе корм между зубами крокодила.

Когда Йони привел его на встречу со своей компанией, это было неожиданно для Дорона. Если бы он знал заранее, то заготовил бы приветственные фразы, подходящие к случаю шутки, потренировался бы перед зеркалом, как с ними говорить. Но он был тем самым пятым колесом телеги, которому пришлось отвоевывать себе место постепенно, миллиметр за миллиметром. Ему нужно было изучить их, понять, что ими движет, что важно каждому из них, причем до того, как они, окончив школу, разойдутся, двинутся дальше каждый своим путем. Только это позволит ему остаться