Книга пяти колец. Том 9 - Константин Александрович Зайцев

смерти. Она пьянила, как самое лучшее вино, застилала сознание, но усилием воли я отбросил это наваждение и прислушался к своим ощущениям. Ядро внутри было под завязку заполнено энергией, в моем теле образовалось множество новых каналов.

Осмотрев дело своих рук, я шагнул вперед. Сапог погрузился не в песок, а во что-то теплое, липкое, по щиколотку. Кровь была повсюду, пропитав эту проклятую землю. Равнина, еще недавно дрожавшая от ярости тысяч, теперь была ковром из тел. Я больше не мог называть их мародерами гнева. Сейчас это было просто мясо. Искалеченное, изрубленное, растерзанное.

Кишки, похожие на синевато-серых змей, выползали из распоротых животов и тонули в алом месиве. Пустые глазницы смотрели в пепельное небо, застыв в последнем моменте безумия или ужаса. Кто-то застыл в вечном броске, кто-то — в попытке подползти; оторванная рука все еще сжимала зазубренный нож. Воздух стоял неподвижный, густой и сладковато-тошнотворный от запаха свежей крови, разорванных внутренностей и внезапно освободившегося содержимого кишок.

Я шел. Не спеша. Методично. Как жнец смерти, завершающий свою мрачную жатву. Мои шуаньгоу, верные братья, тяжело висели в руках. Лезвия, еще недавно сиявшие зеленью нефрита и обсидиановой чернотой, были покрыты коркой запекшейся крови и чего-то более светлого — мозгов? Жира? Рукояти из темного нефрита липли к ладоням. Каждый шаг сопровождался мерзким хлюпающим звуком. Чвак-хлюп. Чвак-хлюп. Ритм похоронного марша по этому новоявленному аду.

Голодные Духи следовали за мной, как преданные, жуткие псы. Они уже не метались, не рвали тела с диким хохотом. Они паслись. Нефритовые черепа скользили над грудой тел, их пустые глазницы выискивали еще теплые, еще трепещущие искры жизни. Иногда один из них опускался, клыки впивались в шею или глазницу едва дышащего тела, и слышалось короткое, влажное всхлипывание, а затем — лишь жадное чавканье. Волна насыщения, чуть теплее прежней, омывала меня изнутри.

Выйдя за пределы этого жуткого поля, я развернулся и низко поклонился лежащим телам со словами:

— Покойтесь с миром. Пусть эта смерть очистит ваш разум, и вы сумеете найти свой путь к перерождению.

Отпустив шуаньгоу, я медленно шел, глядя прямо на темную фигуру Стража Востока, аура которого пыталась давить на меня. Терзал ли меня факт, что только что я уничтожил тысячи живых существ? Когда-то давно мне было бы не по себе, но сейчас мне было все кристально ясно.

Я принес им покой. Освободил от безумия, что пожирало их изнутри хуже моих духов. Их души, вырванные клыками нефритовых черепов, теперь получили шанс вырваться из порочного круга насилия. Возможно, в следующем перерождении им повезет больше. А мне предстоит очень тяжелый разговор…

Глава 14

Я шел вперед оставляя за спиной поле павших от моих рук мертвецов. Кровь на моих ладонях высохла, но ощущение мерзкой липкости никак не уходило. Вокруг царила мертвая тишина, словно предвещавшая скорую бурю. Воздух становился гуще с каждым шагом, будто само это место пыталось удержать меня, предостеречь от моей цели.

Плевать. Если я хочу вырваться из этого круга, значит рано или поздно я все равно столкнусь с этим стражем. И раньше будет куда лучше, чем позже.

Последние полсотни шагов мне пришлось идти наполнив меридианы энергией кольца воды, слишком уж сильно давила аура этой твари, но это не остановило меня. Имеющий цель, преодолеет любые препятствия.

Фигура стража Востока напоминала опаленную статую жуткого бога низкой войны: грудь в панцире из почерневших черепов, плечи обмотаны цепями, каждая звенела звуками разорванных клятв и сломанных обетов. Лик — обугленный оскал, словно искаженное лицо титана, видевшего гибель тысяч империй. Глаза — два пылающих угля, испепеляющие взглядом все, на что они падали. Черный Дракон Раздора, его гигантский меч, шептал мне, что вместе мы сможем достичь истинного величия. Вот только нужно ли мне такое величие?

Внутренне усмехнувшись, я подумал, а как бы я реагировал на его увещевания если бы голодные духи не искушали меня подобными же мыслями каждую секунду? Наверное я бы повелся и последовал за этой мощью, но после всего через, что мне пришлось пройти такие посулы на меня не действовали.

Мне осталось дойти до него буквально десять шагов, как неожиданно его тяжелая аура перестала давить на меня и тишина исчезла. Ее вытеснил голос. Но это слово слишком мелко, слишком человечно. То, что обрушилось на меня, было не речью. Это был набат, зовущий не к молитве, а к резне. Это был скрежет гигантских гусениц, перемалывающих каменные города в пыль. Это был рев бомбы, уже вылетевшей из люка и несущей конец. Каждое слово врезалось не в уши, а прямо в кости, в мозг — тяжелый, оглушающий удар.

— Ян из клана Воронов, — его голос раздался, как удар древнего гонга. — Убийца демонов, очиститель скверны, благославленный смертью. Ты сжег ярость тех, кто зовет себя моими воинами. Растратил ее попусту. Но ты пришел ко мне. Почему?

Я молчал. В этом месте, под этим взглядом, любые слова казались пустыми. Разговаривать с этим существом оказалось намного сложнее чем мне казалось.

— Я знаю, что ты ищешь, — продолжал давить на меня Страж. — Покой. Ответ. Цель. Но ты ошибаешься, если ищешь это в мире. В мире нет истины. Только иллюзии. Истина — в Разрушении. Только уничтожив все до тла, можно построить что-то новое. Только сломав — освободить.

Он шагнул ко мне. Земля под его ногами трескалась, как лед под ударами кувалды и от этой мощи захватывало дух. Он был поистине могуч.

— Я предлагаю тебе место. Не как слуге. Как Наследнику Востока и моему военачальнику. Возглавь Орду и вместе мы сможем править всем в этом мире. Я чувствую в тебе пламя, Ян. Не просто гнев. Гнев, закаленный болью и дисциплиной. Гнев, что может изменить ход времен. Ты достоин. Стань острием. Веди за собой моих солдат. Разрушай все на своем пути и тогда ты достигнешь истинного величия.

Словно чувствуя мои сомнения он решил усилить нажим и повсюду загремело:

— Истина — в Разрушении!

Эти слова рухнули на меня, как обломки небоскреба, в который врезался самолет ведомый смертником. Воздух содрогнулся. Голос был повсюду и нигде, вибрируя в самой дрожащей земле подо мной.

— Истина в превращении городов в пыль, а армий в измочаленное мясо!

В глазах мелькнуло видение: каменные стены, рассыпающиеся как песок, стальные доспехи, сплющенные в кровавое месиво. Отвращение поднялось комом в горле, но… под ним шевельнулось что-то темное, первобытное. Сила. Чистая, неудержимая