Книга пяти колец. Том 9 - Константин Александрович Зайцев

потеряю все. Свою волю — она растворится в его всепожирающей воле. Свой путь — тот самый, тернистый, мучительный Путь к Небу, который я выбрал, за который цепляюсь. Я не буду лидером. Я стану орудием. Вечным двигателем уничтожения. Разрушать ради разрушения? Хаос ради хаоса? Без цели. Без конца. Только бесконечный снос, без смысла, без покоя. Это не сила. Это рабство в самой чудовищной форме.

Я не хочу быть монстром. Это мой выбор, мое право. Я поднял взгляд — и увидел свое отражение в его багровых очах. Не героя, сражающегося за что-то большее. Не освободителя. Нового монстра. Существо, одетое в кошмар, сеющее только смерть и пепел. Хуже тех мародеров? Да. Во сто крат хуже. Это не освобождение. Это ад, растянутый на вечность. А я не собираюсь тут задерживаться.

Я ощутил контраст между нами. Он обжег меня, как раскаленное железо. Мародеры, я только что осудил их. За бессмысленную ярость. За погоню за силой ради силы, разрушение ради разрушения. Я назвал это грязью. Чем я буду отличаться от них если приму его предложение? Стоит мне сказать да и я стану таким же мародером, только возведенным в абсолют.

Стоит мне согласиться и я возведу их их тупую, животную жестокость в абсолютный принцип. Потерять последние крупицы человечности, которые делают меня мной. Сделать это все равно, что предать себя и память Тинджола. Старик был безжалостен, он убивал легко и непринужденно, но за каждым его действием всегда стояла цель.

Гнев внутри меня еще клокотал, адреналин горячил кровь. А Шепот Дракона звал пасть ниц, принять дар, стать богом разрушения. Но теперь над этим хаосом возвышался холод. Холод осознания. Холод выбора. Я сжал кулаки так, что ногти впились в ладони. Боль была моим якорем. Пока тебе больно ты еще жив. Такие простые и такие важные слова.

Я встретил новый взгляд этих багровых, всевидящих очей. Не как искушаемый. Не как раб. А как тот, кто видит ловушку и готов рвать поставившего ее зубами. Чемпион никогда не сдается. Мои губы искривились в жуткой усмешке и я ответил великому духу разрушения:

— Пошел ты! Я, Ву Ян, чемпион великого клана Воронов! И я не буду чьей-то пешкой. Твоя ярость бессмысленна, как и твое существование. — Его гнев ударил меня словно молотом, но я встретил его ярость с холодной улыбкой. Договор священен и эта тварь не может забрать мою жизнь пока не пройдут четыре цикла.

Наши глаза встретились и я осознал, что чуть не попался в тупейшую ловушку. Весь этот пафос, все это лишь жалкие обертки, в которые он кутается от страха, что кто-то может жить так как он сам захочет. Он не видит смысла в своем существование и поэтому хочет, чтобы его не было и у других.

Земля вокруг него вздыбилась. Каменный холм треснул от его гнева с громким хлопком. Из глубоких, зияющих трещин вырвался багровый пар, хотя нет. Это скорее было пламя, пахнущее серой и расплавленным металлом. Оно лизало его доспех, вырывалось клубами, превращая пространство вокруг Стража в преддверие вулканического ада.

Воздух исказился. Он колыхался, как над раскаленным пустынным песком, но в миллион раз сильнее. Жар стал осязаемым врагом, выжигающим легкие, плавящим доспехи. Я почувствовал, как обугливаются края моей одежды.

Я улыбался глядя ему в глаза. Ведь это такая же попытка залезть в мой разум, как и тогда в другой жизни со мной пытались проделать мои соперники, которые надеялись поколебать мою веру в себя.

Видя мое спокойствие он ударил. Волной чистой, неразбавленной, вселенской ненависти. Она врезалась в грудь, словно таран, отбросив меня на шаг назад. В этом чувстве не было ничего личного. Это была ненависть ко всему сущему, ко всему, что имеет форму, смысл, волю. Ко мне — как к символу сопротивления.

— ТЫ…— Его голос ревел словно боевой горн. — ОТВЕРГАЕШЬ РАЗРУШЕНИЕ⁈ — Каждое его слово вызывало микроземлятрясение — МЕЛКИЙ ВОРОНЕНОК! — Прозвище обожгло презрением. — ТЫ СТАНЕШЬ ПЕРВОЙ ПЫЛИНКОЙ НА МОЕМ ПУТИ! Я СОТРУ ТВОЙ КЛАН В ПОРОШОК!

Последняя фраза прозвучала не как угроза. Как констатация факта. Он не просто разозлился. Вечность Разрушения оскорбилась до глубины своей сути. И теперь ее гнев, ее абсолютная, безумная ярость была направлена на меня. На одну-единственную пылинку, осмелившуюся сказать «нет».

Вот только я уже видел его слабость и знаю как уничтожить эту тварь. От его давления из носа медленно стекала теплая кровь. Втянув ее, я плюнул ему под ноги со словами:

— Да пошел ты! Ты сдохнешь, как и все стражи до тебя. Во имя моей цели. — И развернувшись спокойно отправился на запад, где мне предстояло понять как уничтожить следующего стража.

Но главное я осознал, как бы эти сущности не были могущественны, но контролируя себя я способен им противостоять. Ярость дает силу, но сила без контроля может убить тебя.

Больше всего из этой троицы я опасался именно стража Запада. Ярость Востока и Безумие Юга были куда проще чем холодная Ненависть Запада. Слишком уж она была притягательна и приятна. Ненавидь врага во имя мести. Ведь твоя месть так верна, так справедлива. Но у меня нет выбора и значит все трое стражей умрут, а я перейду в следующий круг…

Глава 15

Каждый мой шаг поднимал тучу пепла. Он был повсюду: забивался в сапоги, мерзко хрустел на зубах, забивая ноздри едкой, горькой пылью. Он ощущался пеплом несбывшихся надежд, сгоревших солдат, погибших в бесчисленных и бессмысленных сражениях.

После обещания со стражем Востока я ощущал себя словно кусок мяса, хорошенько отбитый кухонным молотком. Его жуткая аура, что пыталась одновременно меня раздавить и призвать в качестве соратника, оставила железный вкус крови во рту. Лопнувшие сосуды уже восстановились, но я все еще время от времени сплевывал запекшиеся куски крови, смешанной с этим проклятым пеплом.

Холодная, расчетливая месть Запада пугала меня своей привлекательностью куда больше, чем безрассудная ярость Востока. «Отомсти, восстанови справедливость. Ведь твой холодный гнев праведен». Я заранее крутил эти мысли в своей голове, чтобы их звучание было не настолько привлекательным. Спасибо, мне хватило того, что я чуть не купился на посулы Разрушения.

Мысли крутились по кругу, пока я продолжал свой путь к новому стражу. Я сам не заметил, когда небо над головой словно взорвалось. Сквозь тяжелые тучи пробивались красные отблески адского зарева.

Сначала возникли лишь багровые проблески, рвущие серую паутину туч, словно окровавленные