Справочник существ община г. Тальска - Анна Александровна Никода

— А если они опять попробуют? — она вышла следом, забыв про куртку, и неприятно поразилась опустившемуся на землю холоду, тут же продрогнув.

— Я подготовлюсь, — с нехорошим обещанием в голосе «успокоил» парень.

Соня заперла за ним калитку (заодно проверила переулок и с облегчением вздохнула, когда никого не обнаружила) и вернулась в дом. Трижды проверила заперла ли дверь. Оставила на кухне свет. Положила у кровати кочергу. Подумала, что жизнь ее стала какая-то слишком тревожная. Прежние заботы вызывали теперь только усмешку — даже не верилось, что когда-то ее действительно беспокоило предательство Андрея. В голове роились тревожащие образы — они не были оформлены во что-то конкретное, просто картинки, выхваченные мозгом из памяти, со стойким ощущением неправильности происходящего. Проблема была в том, что невозможно было понять, что именно в них неправильно. Даже думать об этом получалось с трудом, мысли отказывались формироваться в вопрос, ускользали. Вот, например, сцена в машине главного Упыря (теперь Соня про себя называла Мирчу Владовича только так). Вроде бы все понятно — его действия, ее действия, но… Что-то было не так с его лицом. Оно словно исказилось, словно было не совсем человеческим, и эта жажда в его глазах тоже не совсем нормальна. С другой стороны — было у нее время его рассматривать, да еще в полутьме салона машины? Все же в секунды происходило. Или взять то, что она видела сегодня в подсобке бара? Того блондина корежило, словно кто-то… Кто-то… пытался выбраться ИЗ него?

Соня вздрогнула всем телом и переложила кочергу в кровать. Она не была готова думать о таких вещах. Это было неправильно и слишком страшно. И она — опять же — видела его всего секунду, на стрессе… В конце концов она ведь рациональный человек, все можно объяснить, если не придумывать себе небылиц.

А бабушка? С ней что? Одни вопросы — и ответить на них каждый мог бы, но почему-то не хочет.

С этим ощущением пустоты вместо ответов она и заснула.

Глава 9

Утро началось с ужаснейшего грохота. Спросонья Соня соображала плохо, показалось, что к ней все-таки вломились — было раннее утро, едва начало светать и она, с кочергой наперевес подскочила на кровати и ринулась в кухню. Но это была «всего лишь» внезапно обрушившаяся полка с посудой. Она помедитировала на осколки, приходя в себя. Пошлепала за веником — с грустью и горечью собирать и выкидывать. Такое ощущение, что со смертью бабушки и дом тоже начал медленно умирать — все милые сердцу мелочи уничтожил оставшийся неизвестным вор, вещи все до одной пришлось перестирывать, избавляясь от жуткого запаха (и все равно не получилось). Теперь вот остатки посуды улетели в мусорное ведро.

Остаток раннего утра провела на огороде, дожидаясь, пока звонки и визиты станут уместными. Погода за ночь слегка испортилась — небо заволокли легкие серые тучи и хотя дождя не было, по земле стелился густой туман, обильно вымочивший и растения и ее джинсы. Но это все же лучше, чем пытаться заснуть после такого пробуждения. Может быть, поэтому Соня и оказалась свидетелем дальнейших событий, которые случились ближе к шести — послышался рокот двигателя, залаяли собаки Петровича и к воротам тетки Томы подъехал внедорожник. Такие, вроде бы, называли пикап — с открытым кузовом. Соня плохо разбиралась в машинах. Вид у нее был не новый, колеса и фары в грязи и поначалу она даже не узнала водителя — настолько не вязался образ холеного Левина с мужиком в резиновых сапогах и длинной штормовке цвета хаки. Мужчина постучал в калитку тетки Томы, нетерпеливо попинал колеса, пытаясь сбить грязь — в этот момент капюшон сполз с его головы и Соня узнала фермера.

Тем временем хлопнула дверь соседнего дома и тетка Тома, недовольно ворча, торопливо зашлепала калошами по мокрой траве:

— Да иду я, иду… Кто там?

Что ответил Левин Соня не слышала — с ее места на крыше курятника было хорошо видно, но не слышно. Ситуация и так была более чем абсурдная — поначалу-то она просто хотела с безопасного расстояния посмотреть, не по ее ли душу пожаловали, но увидев явно нервничающего Левина замерла. Опасалась, что если начнет шевелиться, движение привлечет его взгляд — на этой проклятой крыше она была как таракан на сковородке. И дело вовсе не в любопытстве, нет-нет. Ну, может быть, чуть-чуть — если все всё скрывают, нужно ведь хоть как-то добывать информацию?

Впрочем, больше ничего интересного не происходило — Левин что-то показал тетке Томе в кузове пикапа, та покачала головой — явно ничего хорошего там не лежало. Потом соседка торопливо вернулась в дом и вышла снова — уже полностью одетая. Через несколько минут они уехали, так и не заметив одну невольную зрительницу.

Соня в этот момент осознала насколько глупо выглядит и сползла вниз — благо крыша у сарая была удобная, одним скатом доходя почти до самой земли. Интересно, что все это значило? Ради чего можно приехать к другому человеку в шесть часов утра? Может, у Левина корова рожает?

Она очень плохо разбиралась в животноводстве, еще хуже, чем в машинах.

В любом случае день начался слишком рано не только у нее. Едва дождавшись восьми, Соня отправилась сначала в полицейский участок, а оттуда собиралась на кладбище. С самых похорон она на могиле бабушки не была и теперь чувствовала себя виноватой, потому что занималась чем угодно, только не тем, ради чего вообще осталась в Тальске.

Но на середине пути ее настигло сообщение от Саида и пришлось вернуться в центр — к больнице. Мужчина стоял на крыльце, явно ожидая ее.

— В это будет сложно поверить, но я объясню, — выпалила она вместо приветствия.

— Попробуй, — хмыкнул он. — Не то чтобы я собираюсь тебя контролировать, но это было странно. Если уж так не понравилось мое общество, могла бы просто сказать, — говорил он вроде бы шутливо, не злился — это успокаивало, но, когда Соня рассказала о вчерашних перипетиях, выглядел заметно обеспокоенным и расстроенным:

— Зря я тебя туда повел, — вывод был неожиданным. — Это все-таки не место для таких, как ты.

— Как я? — опешила Соня, не зная, обижаться или нет.

—