Темный феникс. Возрожденный - Фёдор Бойков

— Безоговорочная преданность, подчинение всем моим приказам и доверие, — я смерил взглядом Вику, на лице которой сменялись эмоции. Она отчаянно хотела верить мне, но сомневалась, что я заслуживаю её доверия. — Если не будет выполнено хотя бы одно условие, ваше обучение не состоится.

— И как мы можем доверять тебе? — ожидаемо вспыхнула Виктория. — Ты не тот Костя, каким был наш брат. Ты вообще на него не похож.

— Зато он стал похож на папу, — тихо сказал Боря. — Я видел, как Костя говорит с гвардейцами и как он сражается. Папа был таким же.

— Где бы ты увидел, как папа сражается? — недоверчиво спросил Вика.

— Я был на стене, когда случился прорыв ухачей, — Борис сглотнул и помотал головой. — Спрятался в тенях и наблюдал. Думал, что смогу научиться… папа бился вместе с гвардейцами, в его руках была та же тьма, что у Кости за стеной.

— Это не отменяет того, что перед нами не наш брат, — со злостью в голосе процедила Виктория. Но я видел за злостью обиду — девочку использовали, и теперь она не знает, кому доверять. — Сам подумай, когда бы Костя спустился на завтрак в футболке и спортивных штанах?

Борис поджал губы и медленно, будто нехотя, кивнул. Брат и сестра одновременно посмотрели на меня в ожидании ответа, но я лишь улыбнулся. Видели бы они себя со стороны — ну чисто птенчики на ветке.

На мгновение перед глазами мелькнули другие лица — мои птенцы, такие же жадные до знаний и такие же беспомощные перед собственной силой. Они тоже вот так смотрели на меня, когда я учил их обращаться с пламенем феникса. Только мои птенцы были взрослыми людьми, а эти двое — просто дети, которым никто не протянул руку помощи.

— Я умер, — спокойно и абсолютно честно сказал я. Мне было просто сказать правду, ведь я делал это десятки, а то и сотни раз в прошлой жизни. — Тьма почти забрала меня, но решила дать мне ещё один шанс. Я заключил простой договор — сила и знания в обмен на служение.

— Служение кому? — хрипло спросила бабушка.

— Изначальной тьме. Я — её страж, — мои глаза потемнели, вокруг тела вспыхнула аура тьмы, распространяясь по всей комнате. — Я стал другим существом, может даже и не человеком вовсе.

— И кто же ты теперь? — голос Юлии Сергеевны дрогнул и сел, будто она не могла дышать.

— Я — тёмный феникс, страж тьмы и хранитель теней, — моя аура стала плотной, словно кисель, и заволокла весь дом. Из столовой донеслись испуганные крики прислуги и звон падающей посуды, а гвардейцы за окном бросились к особняку. Даже Вика и Боря инстинктивно отпрянули. — Моя жизнь принадлежит тьме. И я буду служить ей верно и преданно, как и другие фениксы до меня и после.

* * *

Эдвард Рейнеке сидел в кресле напротив своего отца в его кабинете и привычно скользил взглядом по корешкам древних фолиантов, расставленных на полках. Глава рода Рейнеке выставлял их напоказ, чтобы редкие посетители видели, что род не только обладает столь редкими экземплярами, но и абсолютно уверен в их безопасности. Его отец, Феликс Кристианович, любил пускать пыль в глаза и умел держать удар.

— Почему ты вернулся домой? — спросил он у среднего сына.

— Меня выставил за дверь старший сын Маргариты, — пожал плечами Эдвард. — Константин принял родовой дар и не сдох в процессе.

— Этому щенку давно пора преподать урок, — Феликс поджал губы. — Марго — идиотка, раз не научила своих детей послушанию. Да и с магией у них всё печально. Ради этого я учил её? Чтобы она спелась с Шаховским и предала своё наследие?

— Костя изменился, — задумчиво протянул Эдвард. Их общение с отцом часто напоминало перебранку безродных солдат на привале, но обоих устраивало то, что можно не кривляться и не следовать этикету наедине друг с другом. — Стал сильнее и жёстче. Он стал похож на Маргариту в юные годы. Такой же упрямый и наглый.

— Кровь не водица, — язвительно хмыкнул Феликс. — Но мальчишка слишком много на себя берёт. Что с опекунством? Я уже написал Лутковскому.

— Константин совершеннолетний, ты и сам понимал, что он может взбрыкнуть, — Эдвард покачал головой. — Наша надежда, что он будет рад скинуть бремя управления родом, не оправдалась. Он назначил старейшину.

— Кого? — Феликс Рейнеке выпрямился в кресле и подался вперёд.

— Юлию Сергеевну Шаховскую, — Эдвард улыбнулся уголком губ. — Из Константина может вырасти отличный глава рода. Если он проживёт достаточно долго.

— Ему не пережить битву за врата, — сухо сказал Феликс. — Там будет настоящая бойня. А условия даже мне пока не озвучили. Канцлер держит интригу и утверждает, что это приказ императора.

— Это когда Романовым было дело до таких мелочей? — удивился Эдвард. — Тем более, что Михаилу Алексеевичу плевать на грызню между аристократами, пока они не лезут к трону.

— Вот и мне интересно, что за перемены нас ждут, — Феликс недовольно нахмурился. — Что там с японцами?

— Отчёт я тебе отправил сразу после завершения переговоров, — напомнил ему Эдвард.

— Да что мне твои писульки! Ты словами скажи, — глава рода Рейнеке выпятил подбородок и глянул на сына своим фирменным взглядом, от которого тряслись даже генералы его императорского величества.

— Они хотят больше ресурсов из очагов, хотят вернуть Сахалин, они много чего хотят, — Эдвард пожал плечами, не обратив внимания на тяжёлый взгляд отца и сгустившуюся в кабинете тьму. — Если мы не получим контроль над вратами, договору конец. Платить другим родам за вылазки станет невыгодно, ведь мы не заходили в очаг глубже, чем на десяток километров.

— Давыдовы будут биться за врата Шаховских, — сказал Феликс недовольно. — Их младшенький уже сейчас на порядок сильнее тебя в его возрасте.

— Я слышал, как наш Костя его осадил, — хмыкнул Эдвард. — Эта история уже по всей империи разнеслась.

— Поэтому ты должен обойти княжича в бойне, — Феликс сузил глаза. — Если надо будет — устранишь его.

— Как скажешь, отец, — на лице Эдварда не дрогнул ни единый мускул. Для него такая работа была привычной. — Но там будут и другие. Впервые за семьдесят лет появился шанс выгрызть право на владение вратами.

— Значит убьёшь и их, — фыркнул Феликс. — Наблюдателей императора не трогай, на остальных плевать.

— А Константин? — уточнил Эдвард. Ему не хотелось говорить вслух, что племянник сумел удивить бывалого воина. Своим духом, своей волей и даже зачатками силы.

— Рейнеке редко проливают кровь своих родичей, — медленно, словно нехотя, начал Феликс. —