Солдат трех императоров - Виктор Сергеевич Мишин

Даже вякнуть ничего не успел, как меня сжали с двух сторон. Что за мутный самогон в меня влили в количестве целого стакана, знать совершенно не хотелось, ибо на вкус это пойло было ужасно. Пугало другое, алкоголь и раны – понятие несовместимое, кровь же разжижается, можно запросто истечь, а врач, похоже, этого не знает… Дальше, не спрашивая, естественно, моего мнения, мне в рот сунули какую-то грязную, сточенную зубами десятков, если не больше раненых, палку. Зажмурился и решил думать о той боли, что пульсировала во мне, а не о том, какую заразу мне занесли сегодня гребаные врачи. И ведь здесь это совершенно нормально, скажи кому о грязи или тем паче о микробах, сочтут сумасшедшим. Когда еще откроют бациллы и их влияние на организм, целая вечность пройдет.

Что со мной делали во время операции, да и была ли она, не имею представления, ибо когда врач начал терзать рану в боку, я нагло вырубился. Очнулся лежащим на боку, причем меня еще и зафиксировали как-то, чтобы не смог ворочаться.

– Здоров будь, парень, кто таков будешь? – прямо передо мной возник какой-то мужик, голова забинтована так, что открыт только один глаз и рот, нехило ему, видать, попало.

– Драгун, – просто ответил я, но все же опомнился и постарался быть вежливым: – Василий Кочетков.

– Силантий Береговой, бывший мушкетер его величества…

– Что, серьезно досталось?

– А, – отмахнулся бывший мушкетер, – изуродовали гады, нос срезало и глаз выбило… Если из армии попрут, не знаю, чего и делать, ни одна баба не глянет.

– Да куда они денутся, придешь домой героем, чай не в пьяной драке по морде получил, а на службе воинской, понимать надо! – решил успокоить я болезного.

– Эх, да чего уж там, – отмахнулся мужик, – и прослужил-то всего год, и вот так вышло…

– Я тут давно? – сменил я тему, скорее, чтобы отвлечь мушкетера.

– Вчерась принесли, ты как мертвый был, напугал даже! – замахал руками мушкетер. – Я спрашиваю, чего мертвяка сюда тащите, у него вон, руки-ноги как тряпки висят? А они говорят – дурак, без сознания он, ну, ты то есть.

– Понятно, – кивнул я тихонько, пытаясь понять, как себя чувствую. По всему выходило, что вроде и неплохо. Хотя, конечно, трудно понять, перетянули всего так, что дышать трудно, понимаю сейчас одно, пить очень хочется. – Братишка, а воды нет?

– Сейчас крикну, принесут.

И правда, рыкнул так, что быстренько прибежал какой-то толстячок в непонятном наряде и зашипел:

– Чего разорался, с ума сошел, что ли?

– Водицы драгуну принеси, очнулся вон! – твердо заявил мушкетер, указывая на меня.

– О, Кочетков? Надо доктору сообщить, что ты оклемался, – и толстячок убежал.

Минут через тридцать, по моим ощущениям, вернулся, и не один. Вновь передо мной предстал тот врач, что, похоже, меня и пользовал. Встал он так, чтобы я его видел, и начал допрос.

– Как себя чувствуешь, солдат?

– Да чего тут поймешь, связали как куренка, – пробубнил я.

– Так нельзя тебе ни на живот, ни на спину, остался один правый бок, там рука задета, но легко, вот и лежишь так. Сегодня трогать не будем, а вот завтра надо будет взглянуть, как там твои дырки, – усмехнулся врач.

– Почему дырки? Вроде одна была? – удивился я, нахмурившись, пытаясь вспомнить.

– Так тебе же насквозь бок проткнули, стало быть, и дырок – две. Да и на спине такие две канавы прогребли, и чем это тебя так? Борозды одинаковые и идут прям вместе, интересная рана. Да и как сказал, рука еще задета.

– Пистоль вроде, двуствольный. Наверное, этот гад сразу с обоих стволов зарядил.

– Как же ты извернулся?

– Жить захочешь, еще не так раскорячишься! – ввернул я известную фразу.

– Что же под шпагу тогда влез, не смог раскорячиться еще раз?

– Так уже враскорячку стоял, не получилось бы, – хмыкнул я и добавил: – Да я его рубил как раз, вот и пропустил, сам удивляюсь, у него моя шашка полтуловища прошла, а он еще смог меня ударить, прям бессмертный какой-то! – поделился я воспоминаниями о бое.

– Такое случается, часто смертельно раненные еще продолжают что-то делать, прежде чем умереть. Ну, на все воля Божья.

– Так у меня серьезное что-то, или как?

– Ну, если Антонов огонь не убьет, поживешь еще, раны-то, в общем, не очень серьезные. Даже та, что насквозь, ничего кроме мяса не задела, хотя я сначала думал, что будет хуже. Ладно, завтра посмотрим, выздоравливайте, братцы, – врач обвел нас обоих с мушкетером своим взором, поводил носом и вышел прочь. За ним убежал и тот толстячок, который и привел врача.

– Вот гад, а воды-то так и не дали! – в сердцах бросил Силантий и снова закричал.

Лежать в лазарете было удивительно скучно. Раны меня не беспокоили, видимо, пронесло, но вот гадский доктор держал меня «на привязи» целых три дня, когда развязали, даже пошевелиться не мог, тело стало просто деревянным. Даже испугался, что руки-ноги отказали, но отпустило через часок. Вообще, такое лечение было похоже на хорошую пытку, интересно, нашего врача не турки учили?

Примерно через неделю попробовал встать, с трудом, сказалось в первую очередь долгое лежание, но получилось. Через две полные недели уже начал ходить. Лекарь наш велел свечку поставить, бережет, говорит, меня кто-то там наверху, никаких осложнений не было.

Угнетало полное отсутствие хоть каких-нибудь новостей. Где наши, раздолбали ли турок или их смяли? Ничего не известно, врач вообще ничего не говорит, а раненые все из разных мест и о моей драгунской роте ничего не слыхали. Обидно даже, такие бои были, причем, как я понял, совсем недалеко от крепости, а никто ничего не знает.

Ровно через месяц меня отпустили, направив к коменданту крепости. Нужно было отчитаться о выписке и получить новое предписание, так в госпитале объяснили. Явился, приняли и приказали в первую очередь привести себя в порядок, явиться снова. Отдам должное, никто не поставил передо мной неразрешимую задачу по поиску обмундирования. Направили к каптенармусу крепости, и тот, хоть и поскрипел для вида, но выдал мне полный комплект поношенной формы. Ладно хоть размеры были мои, но я все равно не собирался брать такую одежку. Ругаться я не стал, заявил просто, что пойду на доклад к коменданту именно в такой форме, какую мне тут дают, а там посмотрим, где уже завтра будет тащить службу господин каптенармус. После моего спича хозяин всего и вся в армии ругался уже громче, поминая моих предков, колена до третьего, но через несколько минут я