ИГОРЬ ВЕЩИЙ. Чертежи для княжества - Алексей Рассказов

— Как? — язвительно усмехнулся Вышата, с ненавистью глядя на его ладони, лежащие на столе, словно Игорь осквернял его своим прикосновением. — Мечами и топорами, как водится испокон веков! Или твои заморские боги научили тебя иному способу проливать кровь?

— Мои «боги», жрец, научили меня не проливать кровь понапрасну, — холодно, отчеканенно парировал Игорь, даже не удостоив его взглядом. Он повернулся к Рёрику, обращаясь к единственному, чье мнение здесь имело для него вес. — Тяжелая конница — это таран. Ее единственная сила — в прямом, стремительном, сокрушительном ударе на ровной, открытой местности. Лишить ее этой возможности — значит, выиграть половину битвы, еще не обменявшись ни одним ударом.

Он обвел взглядом стол, стараясь донести свою мысль до каждого.

— В полуверсте к югу от Гнезда, за старым дубовым редколесьем, есть место. Река там делает крутую петлю, с одной стороны поднимается крутой, поросший кустарником холм, с другой — топкое, непроходимое болото. Между ними — узкая, не более двадцати шагов в самом широком месте, полоска твердой земли. Естественное дефиле. Теснина.

Хергрир нахмурился, его военный ум уже начал работать, рисуя в воображении эту картину.

— Туда и волк не пробежит, не то что целый отряд тяжелых всадников! Они там скучкуются, как овцы в загоне!

— Именно так, — кивнул Игорь, в его глазах вспыхнула искра одобрения. — Они туда не пойдут. Добровольно. Но что, если мы заставим их? Что, если мы покажем им самую лакомую, самую легкую добычу? Небольшой, нарочито слабый отряд, расположившийся лагерем у подножия того самого холма. Они его увидят, решат с ходу смять — это в их духе, в их правилах. И ринутся в эту теснину, как сомкнутый кулак.

Он жестом остановил готовое сорваться возражение Хергрира.

— На вершине холма, в засаде, мы разместим всех наших лучников. Не для убийства латников — для ослепления, для хаоса. Чтобы сыпать им стрелы в лицо, в шеи и крупы их коней. В узком дефиле их строй неминуемо смешается, нарушится. Кони, обезумевшие от боли и давки, будут спотыкаться, падать, давить друг друга. А наши основные силы… — он умышленно перевел взгляд на Хергрира, давая ему понять его роль, — …наши воины будут ждать их в конце этой теснины. Не стеной щитов в чистом поле, где их смнет первая же атака. А за частоколом из заостренных кольев, который мы вобьем в землю за одну ночь. И бить они будут не в лоб, а в уже скученную, дезорганизованную, беспомощную массу.

В гриднице повисло ошеломленное, тяжелое молчание. Все присутствующие были людьми прямого действия, привыкшими к честному противостоянию. Их тактика заключалась в силе, ярости и личной стойкости. План, который только что изложил Игорь, был чем-то совершенно иным, чуждым их природе. Это была не битва лицом к лицу. Это была… инженерная, расчетливая ловушка. Холодная и безжалостная.

— Это… это бесчестно, — с нескрываемым отвращением прошипел Вышата, содрогаясь всем телом. — Так воюют воры и разбойники в засаде, не воины!

— Это умно, — безжалостно перебил его Рёрик. Его глаза сузились до щелочек, он мысленно проигрывал схему, просчитывая каждый шаг, каждую возможность. — Ты предлагаешь заманить их, как матерого волка в заранее выкопанную яму-ловушку. И забить дубинами, пока он не может развернуться и пустить в ход свои клыки.

— Да, — коротко и жестко сказал Игорь. — Мы не можем победить их в честном, силовом бою по их правилам. Значит, мы должны изменить сами правила. Мы используем их собственную силу, их ярость и уверенность в превосходстве против них самих. Их спесь и презрение к «лесным дикарям» станет тем мечом, что отсечет им голову.

— А если они не клюнут на твою приманку? — раздался спокойный, шелковистый голос из тени. Аскольд сделал шаг вперед, и его пронзительный взгляд уставился на Игоря. — Если их предводитель окажется не так глуп, как ты надеешься?

— Тогда мы просто отступаем за стены, не потеряв ни одного человека, — пожал плечами Игорь, демонстрируя показное спокойствие. — Мы теряем только время. Но они клюнут. Потому что они абсолютно уверены в своем превосходстве. Они не ждут от «лесных дикарей» военной хитрости, равной их собственной. Они ждут паники и бегства или тупого, героического стояния насмерть.

Хергрир смотрел на Игоря с новым, глубоким, почтительным изумлением. Он видел перед собой уже не колдуна или загадочного странника. Он видел родича по духу — воина, который сражается не только мускулами и сталью, но и холодным, острым, как бритва, умом.

— Мне нравится, — хрипло, с одобрением сказал он, и его глаза загорелись азартом охотника. — Настоящая охота на кабана. Сначала заманиваем в заранее подготовленную засаду, окружаем, лишаем маневра, а потом добиваем. Чистая работа.

Рёрик медленно, веско кивнул. Он откинулся на спинку кресла, и его лицо впервые за весь вечер потеряло оттенок каменной маски. В его глазах читалось решение.

— План… дерзкий. Неожиданный. И единственный, что имеет хоть какой-то шанс на успех. — Он перевел тяжелый, испытующий взгляд на Игоря. — Ты его придумал. Ты его и будешь воплощать в жизнь. Руководить обороной.

Это была не просьба и не предложение. Это был приказ. И последняя, самая суровая проверка.

Игорь почувствовал, как тяжесть невероятной ответственности всей своей массой ложится на его плечи, пригибая их к земле. Но вместе с ней пришло и странное, давно забытое чувство — азарт инженера, стоящего перед сложнейшей задачей. Он кивнул, его голос прозвучал ровно и уверенно.

— Хергрир будет командовать основной дружиной в засаде. Его ярость нам там понадобится. Я займусь подготовкой позиции на холме, разметкой дефиле и установкой заграждений. Мне понадобятся все, кто может держать лопату или топор.

Он не просил разрешения и не советовался. Он *предлагал единственно верное решение*. И его слушали. Впервые за все время, проведенное в этом суровом мире, он не был пешкой, совещательным голосом или диковинной игрушкой. В час смертельной опасности, на острие ножа, он стал тем, кем был всегда — главным инженером, тактиком, мозгом операции, от чьего слова, расчета и воли зависели жизни десятков, а может, и сотен людей. И это ощущение, пусть страшное и тяжкое, было одновременно пугающе правильным.

Глава 12. Перед битвой

Они работали всю ночь. Небо, затянутое редкими облаками, изредка подмигивало одинокими звездами, но основным светилом был десяток факелов, воткнутых в землю, и бледный, неполный месяц. Воздух в дефиле был прохладным и влажным, пахло сырой землей, потом и смолой.

Игорь стоял