Жизнь напрокат - Руслан Светлый

- Не знаю, он так думал. Про налет Тихаря молва слухи носит.

- Он хотел повторить подвиг Тихаря ваш Налим?

- Шалим.

- Да без разницы. Дурак он был, дураком помер. Дальше что делать будете?

Тут Горя оторвался от созерцания покрытых пеплом угольков и с испытующей надеждой взглянул мне в глаза.

- Разве ты нас не убьешь?

Вот чудила! Где ж мне столько патронов взять? Да и мочить их всех - только руки марать.

Естественно, мысли свои я Горе озвучивать не стал. Пущай поерзает.

Я подобрал выпавший из охапки хвороста прутик и стал лениво тыкать им в кострище.

- Это от вас зависит. От тебя. Ты, ведь, теперь у них главный, раз слово за всех держишь?

- Больше никто не решился.

- Ты решился, вот и решай дальше.

- Я один за всю ватажку не могу, все должны сказать.

- Хорошо, я дам вам возможность посовещаться. Но дороги у вас всего две. Одна - на хрен отсюда, чтобы вами здесь больше не воняло, другая - на тот свет. Думаю, выбор не богат и он очевиден.

Горя мрачно усмехнулся и отвел взгляд. Едем дальше.

- Скажи, Горя, Смоленск город большой?

- Большой.

- Чуть подробнее.

- Ну... Высокие стены и ров под ними, есть башни и крепкий детинец за стенами. Два торга и обширный подол вдоль реки. Смоленск - сильный город. И дружина в нем сильная.

- А год нынче какой, ты мне не подскажешь?

Горя свел брови и наморщил лоб.

- Не понимаю тебя.

- Какой год сейчас идет? Который год от рождества господа нашего Иисуса Христа? Так понятнее?

- Не знаю я какой год. Христа знаю. Бог, которого убили люди. Мертвый бог.

- Он потом воскрес, - хмуро вставил я.

- Так говорят те, кто верит в это чудо. Но у нас таких мало. В Смоленске совсем мало. В Новгороде тоже мало. В Киеве больше. Великая княгиня Ольга христиан привечает. Построила для их бога дом, куда и сама ходит кланяться. А который год идет ты лучше волхвов поспрашай. Из тех, что Волосу требы кладут. Они знают как давно Род сотворил наш мир.

Я проглотил внезапно подкативший к горлу колючий ком.

Твою ж мышь...

Я почувствовал как затряслась в моей руке хворостина, но быстро унять дрожь не смог. Бросил прут поверх углей и сложил руки в замок. Даже я, не слишком-то усердный школьник, а затем и студент краем уха слышал о гордой киевской владычице с этим вполне современным именем, с ней еще была связана какая-то кровавая история, сути которой я не помнил.

- Княгиня Ольга, говоришь... Не перепутал?

- Чего путать-то? То всякий знает.

- А если я тебя к пыточному столбу привяжу, тоже самое скажешь?

- Да чего еще говорить-то?! - Горя развернулся ко мне всем телом. - Ольга в Киеве сидит. Князя Игоря, мужа ее древляне извели... Если я что не так сказал, ты знать дай, я скажу чего тебе надо.

Я встретил прямой, вопросительный взгляд и покачал головой. Хитер бобер. Просто находка для следаков, на такого можно сотню "глухарей"повесить, он только рад будет.

- Сам в какого бога веруешь?

- Во всех каких знаю понемногу, - Горя помолчал. - Кроме Христа. Его кумира на наших капищах не отыскать.

Что-то во мне тенькнуло, будто струна перетянутая порвалась и привязанная к ней гиря ухнула в темную, гибельную пасть пропасти. Я зажмурился и с силой потер пальцами виски, пытаясь унять внезапно возникший пульсирующий шум в голове. Затем обвел затуманенным взором поляну с валяющимися на вытоптанной траве трупами, холмиком землянки, котлом над потухшим костром, сидящими на земле фигурами боярских людей и почувствовал себя никчемной букашкой под лязгающими гусеницами трактора. Почему-то показалось, что вот-вот меня раздавит пресловутый атмосферный столб, который вдруг стал неимоверно тяжелым.

Если этот Горя не врет как по писаному, что маловероятно, то находимся мы с Сашкой совсем не в сектантской общине и фантастика вдруг стала для меня осязаемой реальностью, а рядом со мной сидит типичный ее представитель.

Долго и упрямо я заталкивал эту мысль в глубины сознания, приказывал себе даже не думать об этом, не обращать внимания на железные доказательства и факты того, что мы не в России и даже не в Советском Союзе. Здесь изо всех щелей как переваренная каша из горшка прет Русь, при чем, блин, самая древняя, до ее крещения и до монгольского вторжения. И сейчас я сижу в лесу на бревне и запросто болтаю с тысячелетним жмуром, кости которого давным-давно сгнили.

Я стиснул зубы, чтобы не завыть. Тут бы мне и китайская дыхательная гимнастика не помогла, только стакан водяры. А лучше - три.

Кто-то тронул меня за плечо сзади.

- Стяр, там один из этих еще дышит, - сказал Одинец. Нагнувшись, он попытался заглянуть мне в лицо.

- Сделай, чтоб не мучился, - сказал я глухо и отвернулся.

- Сделаю, - кивнул парень и выпрямился. - Еще Жила нашелся. Живой. Ему тоже голову пробили, только сейчас очнулся. Шишка с кулак. Я ему рассказал как ты с Шалимом...

Я промычал что-то неопределенное и резко вскочил на ноги.

- Ты чего, Стяр? - отшатнулся Одинец.

Броском руки я сцапал его за рубаху на груди, притянул к себе.

- К озеру веди, понял? Живо! - прошипел я сверху вниз в испуганные зенки.

- Понял, - проблеял Одинец. - Когда выходим?

- Доделаем дела, поедим и в путь, - прорычал я и отпустил смятый ворот. - Собирайтесь!

Широким я шагом я двинулся к краю базы, зашел за деревья, развязал шнурок на портах и от души пометил шершавый ствол. Высунул голову из за дерева и стал скрытно наблюдать как шуршат у котла Одинец с Невулом. Коренастый Жила, оперся на копье в пяти шагах Бура с товарищами по несчастью и сечет поляну как коршун. Одинец вытряхнул из мешка прямо на землю деревянные миски с большим половником, следом посыпались ложки.

- Стяр! Иди снедать! - заорал на всю базу Одинец, выискивая меня глазами. - Зайчатина истомилась! Стяр, где ты?!

Я запустил руку в сумку на поясе, нащупал гладкий брусочек мобилы, вышел, чтоб меня было видно.

- Одинец, поди-ка сюда!