Осколок Хаоса - Макс Гудвин

— Молодой и крепкий, а прозябаешь тут. Это неспроста. Либо тебя не берут в ЧВК, полицию и пожарные потому, что у тебя в бэкграунде что-то такое от чего их воротит, — рассуждал вслух я, — Либо…

Последнее слово я намеренно растянул для, скажем так, активного предложения поговорить чуть более откровенно.

— Давай, твоё благородие. Расскажи мне, почему меня, убогого, не берут в псиную свору? — мой собеседник сложил руки на груди.

А ведь сработало. Я, конечно, рассчитывал, что он что-нибудь сам предложит. Но в драку не лезет и в пешее эротическое не посылает. Так что верной дорогой идём.

— Был бы ты сидевший, взяли бы в ЧВК. Был бы ты психически нездоровый — не дали бы лицензию на оружие. Я прямо в замешательстве… — продолжил выводить его я.

Парень в ответ лишь презрительно фыркнул и откинулся назад на спинку стула.

— Факир был пьян и фокус не удался. Кроссворд, походу, поинтереснее тебя будет. Ты, твоё благородие, спешил куда-то?

— У меня к тебе предложение, — игнорируя его попытки от меня отвязаться, я склонился над его столиком и опёрся на него левой рукой, правой же продолжал аккуратно жестикулировать.

— Если руки и сердца, то мимо! — мина у него была настолько кислая, что могла бы применяться в химической промышленности.

— Не угадал. Поработать. Вместе со мной.

— Ух ты, — тут он оживился, — “Вместе с тобой” не “на тебя”?

Я выпрямился, но руку оставил на столике.

— Пока что вместе. А потом, возможно, и на меня. Тут как пойдёт, — свободной рукой я поправил ворот своего пиджака.

— И что надо делать? — охранник даже немного приподнялся над своим местом.

Победа. Дальше дело техники.

— Водить умеешь?

— Умею, — процедил он.

— Стрелять в ответ, когда в тебя стреляют? — продолжил я.

Тут он снова отсел назад и снова сложил руки на груди.

— Ты, твоё благородие, какой-то бедовый?

— Нет, просто жизненно активный, — произнес я, отметив про себя, что с интуицией у парня тоже всё хорошо, — Помнишь, как в песне, “этот парень был из тех, кто просто любит жизнь”?

— Водителем или охранником к себе зовёшь? — уже почти скучающим тоном спросил он.

— Вначале водителем. Езжу я много. И по интересным местам. Сейчас, например, на домодедовское кладбище. На дуэль.

Мой собеседник ухмыльнулся и, всё-таки, поднялся во весь рост. На полголовы ниже меня, зато в плечах поперёк себя шире. Каким-то образом даже так он умудрялся смотреть на меня свысока. Какого кадра я себе нашёл, а?

— Ну ты правда бедовый, Сергей Алмазов, твоё благородие, — желчи в его голосе не уменьшилось, но я понял, что теперь у меня на одного верного союзника больше, — Только у меня два условия. Первое: на “вы” тебя называть не буду. Ты уж прости, но я твой возраст даже на дембеле не застал.

Дембель? Служивый, что хорошо. Я, конечно, без погон, пусть и гражданских, но всё-таки наравне с майорами в пехоте. Но даже так, у него явно были проблемы с офицерами.

— А второе?

— Если тебя убьют на сегодняшней дуэли, то свою тачку ты мне завещаешь. — твердо закончил он.

— И даже не спросишь сколько плачу?

— У вас, у благородных империалистических псов, денег хоть задом жуй. А неизвестность всё лучше кроссвордов. Тем более тебя совсем скоро убить могут, а тачка козырная.

А он мне нравится. Реально наперёд думает.

— Пойдёт, — улыбнулся я. — Телефон есть? Открывай камеру, запишем завещание.

В глазах охранника загорелся огонь. Наконец-то в его жизни начало что-то происходить. Он извлёк и из нагрудного кармана старенький сотовый телефон. Именно “сотовый”, почти мыльница, даже фронтальной камеры нет. Я таких устройств лет пятнадцать не видел. Парень включил его и направил на меня, ослепив вспышкой.

— Друг мой, Михаил Анатольевич Измайлов, не хотел тебя будить или иным образом беспокоить, но имею тебе сообщить. Я, барон Сергей Владимирович Алмазов, распоряжаюсь быть тебе моим душеприказчиком. Сим, будь добр, прими в качестве моей последней воли следующее: если меня сегодня убьют, перепиши Тойоту на этого милого парня! — изобразил я самый ненатуральный оптимизм, на который был способен.

Охранник перевернул сотовый на себя и произнёс: "Меня Коля зовут, Михаил Анатольевич, спасибо."

— Ну Коля, поехали, мне на Домодедовское кладбище, — выдохнул я, протягивая бойцу ключи.

— Погоди, твоё благородие. Вера! — произнес он беря ключи и поворачиваясь к кассирше.

— Чего? — отозвалась женщина за кассой.

— Я поехал. Позвони шефу скажи, что я ему в бензобак ссал.

— Офонарел? Сам ему звони! — возмутилась она.

Но Коля её уже не слушал, а просто вышел из магазинчика, направляясь в сторону машины. По его мнению, так он завершил все свои дела. Послал шефа, уезжая с аристократом наполовину смертником. Я только улыбнулся, увидев замешательство Веры, и, пожав плечами, вышел вслед за Николаем.

***

Далее мы ехали уже вдвоём.

— Чё, прям, дуэль-дуэль? — попытался начать беседу Коля.

— Дуэль-дуэль, — кивнул я.

— На чём дерётесь?

— Магия.

— Фигасе… — восхищенно выдал Николай, — Так ты маг?

Вообще, странно, что его это удивило. "Бла-ародные" — маги поголовно.

— Да не особо, но там противная сторона проявила себя некрасиво совсем. Вот, еду наказывать. — проговорил я, поедая сэндвич и отпивая из горла бутылки.

— Странный ты, — выдал он.

— Почему? — искренне удивился я.

— Ешь в пути, из горла пьешь, говоришь просто. Ты точно аристократ?

— Точно, — улыбнулся я, — Просто времени совсем нет на эти игры в благородных.

— То есть ты реально понимаешь, что это всё чушь? — произнёс Николай, с каким-то восхищением.

— Если в чушь верит столько народа, то она начинает быть правдой, — филосовски отметил я, а после, всё таки решил уточнить, — А ты почему в охране?

— А… — усмехнулся Коля, — Я неудобный.

— А почему не в полиции или не в гвардии?

— Я скажу, только ты не ржи, — его лицо стало серьезным, а сам он строго посмотрел на меня через зеркало заднего вида.

— Добро, — легко согласился я.

— Я это, коммунист. Поэтому меня в службы не берут,