Камень-1. Часть первая. Сеанс магии с предшествующим мятежом - Александр Бельский

три часа осаждающим форт подарили. Первыми смекнули, что к чему, гуляйпольские. И ломанули на оставшихся у них машинах к парому, чтобы уйти в Вирац. К концу второго рейса парома дошло до всех. Паром, перевозивший по две машины за раз, едва не утопили, да он и не успел бы перевезти всех за три часа. И свары за очередь почти мгновенно перешли в очереди пулемётные. Вторыми в списке стали корабли и баржи. К тому моменту, как «Громовержцы» закрутили карусель, в Вирац, кидая все, бежали уже не то, что на лодках — на брёвнах. Некоторые, отчаявшись переправиться, уходили даже вглубь Тверского княжества, большими отрядами, как сипаи, или мелкими бандами, как баронские роты и окончательно рассыпавшиеся гуляйпольцы. Но в целом уже всё было предельно ясно. Агрессоры не отступали, а драпали. Крупные банды молотили с неба те же «Громовержцы», на бежавших в лес наводили егерей, первыми подходивших к Пограничному. Наплевав на границу с Вирацем, один из самолётов перемахнул через реку и накрошил бандитов на дорогах баронства. Ошибка навигации, ага… Всего этого Дарри не видел и видеть не мог. Но к третьему, карусельному заходу авиации он понял, что вот прямо сейчас лопнет, если останется в лавке ещё хоть пять минут. Наказав женщинам не высовывать до его возвращения носа из лавки и никому, кроме него или военных из форта, дверей не открывать, он, в который уже раз, окутавшись серебристым облачком незначительности, поспешил на рыночную площадь. Ему хотелось ещё раз глянуть на полный разгром в самих торговых рядах. Оглянувшись на лавку, он присвистнул. Небольшой сруб словно пытались пожрать гигантские древоточцы. Следов попадания в стены было преизрядно, а крышу так и вовсе придется перекрывать. Но в целом, надо сказать, лавка уцелела, часовне досталось немногим больше.

Пограничный уже начали прочёсывать военные из форта. Очевидно, что как-то координацию с летунами они наладили, если и не магической связью, то хотя бы по рации. Капитан Шадрин, комендант форта, стремился до подхода деблокирующих сил максимально взять ситуацию в свои руки. Расследование было неизбежно в любом случае, и, чем больше гирек у Фемиды будет на оправдательной чаше, тем больше шансов хотя бы уравновесить тяжесть профуканного бунта. Поэтому и чесали город со всем тщанием. Пока ещё не патрули, а несколько мангрупп на «Горгульях». Страхуя друг друга, первым делом они пробились по разгрому и развалу базара к управе.

В городе ещё постреливали — оборонявшиеся Пришлые, засевшие в осаду не только в управе, но и ещё в нескольких укрепленных зданиях, тоже не теряли времени. Они тоже, судя по всему, вышли и начали, пока ещё хаотично и без единого плана, зачищать деморализованных налётчиков. Пленных поначалу не брали вовсе.

Из управы, разбаррикадировав заваленные выходы, навстречу «Горгульям» выбирался сводный гарнизон. Кто-то из мангруппы, увидев двух гномов (Торир по-прежнему дрых в лазарете), спросил, знают ли они такого чертовски важного и героического гнома, как Рарри. Получив утвердительный ответ, по рации связались с фортом, и уже через двадцать минут на наспех залатанном «Полевике» в сопровождении Полухина и его жены-маранийки, которые сочли себя обязанными сопровождать своих, как ни крути, спасителей, подкатили Рарри и Балин-без салфетки, причем Полухин уступил место за рулем Балину. Каждая из компаний гномов, увидев в другой только двоих родичей, опечалилась. Однако недоразумение быстро рассеялось, и Балин отправился в лазарет, будить соню Торира. Получалось, что достоверно погиб только один из их рода, бедолага Глоин. А вот судьба молодого Дарри была темна. До того момента, пока, погромыхивая ящиками в отнюдь не пустом кузове на кочках, к управе не подкатил ЗиЛ. Старейшина не мог ошибиться — это была машина Орри-Кулака. И из её кабины выскочил сам хозяин тёмной судьбы. После чего без всякого почтения и даже весьма нахально спросил, не его ли они ищут. Гимли расчувствовался и смахнул с морщинистой щеки слезу. А потом предложил молодому наглецу подойти, чтобы он мог как следует надрать ему уши. Дарри гордо подбоченился и сказал:

— Думаю, что не подойду. Почтенный старейшина Рарри, должен вам сказать, что кое-что произошло. Судя по всему, в нашем роду появился Рунотворец. И этот Рунотворец — я. Так что вынужден требовать должного уважения!

После чего, не удержавшись, сотворил сначала светящийся шар, затем накрыл незначительностью себя, потом, сняв её с себя, скрыл грузовик.

И Рарри, и Гимли выглядели рыбами, брошенными на берегу — разевали рты и хлопали глазами. Наконец Гимли, тихо, но витиевато выругавшись, ещё тише сказал старейшине:

— Ну вот куда этому сопляку несмышлёному такой груз? Ведь зазнается же… Ох и хлебнём мы ещё с ним! Даже не знаю, радоваться такому счастью или огорчаться такому горю. Его ещё обламывать и обламывать, обтачивать и обтачивать. Мальчишка.

Рарри, пожевав губами, пошевелил мохнатыми бровями, затем улыбнулся и сказал, не менее тихо:

— Думаю, не так все страшно. Знаешь, у Пришлых есть такая игра — «Камень, ножницы, бумага». Он, конечно, Камень, но то, что ты предлагаешь — ножницы. А они об камень затупятся и сломаются. Тут нужна бумага, обернуть его.

— И кто или что может стать такой бумагой?

— А подумай. Помнишь анекдот: «Папа, что такое счастье? Женишься, сынок, поймешь. Но будет поздно». Что бумага для мужчины-камня? Да жена, старина, жена!

— Так ему же ещё до Большой жизни десять лет!

— А тем и лучше! Значит, успеем найти такую, что мягкой ручкой возьмет и жёстко взнуздает.

И, закончив свое тихое совещание, два почтенных гнома сладко улыбнулись молодому нахалу. А потом пошли драть ему уши.

Конец первой части.