Сердце Изнанки. Книга 3 - Олег Валентинович Ковальчук

Лишь один раз столкнувшись с ним в открытом бою я едва уцелел. Понял, что даже рисковать не следует — вставать против этого монстра в ближнем бою было бы самоубийством. Поэтому, я попросту расстреливал его сквозь толстенные решётки из своего револьвера оранжевого уровня мощности.

Благо он, хоть и невероятно сильный, но оказался туповат — потянуть на себя решётчатую дверь не догадался и упорно пытался выворотить тяжёлые, толстенные стальные прутья. Рычал, бесновался, но логикой явно не блистал. Это и стало спасением. Причём не только меня, но и заключённых — иначе он давно бы добрался до них и устроил настоящую бойню.

К моему удивлению, уровень монстра рос на ровном месте, прямо в реальном времени, причём очень быстро. Когда он только-только появился, я специально проверил — он был зелёного уровня, однако уже через полчаса стал синим, а когда до него добрались паладины, медведь щеголял оранжевым уровнем. Что же это за твари такие? Видимо, они каким-то образом адаптировались к нашему миру, словно впитывая энергию окружающего пространства и становясь всё сильнее с каждой минутой.

Мой оранжевый револьвер весь раскалился от интенсивной стрельбы. Броню я медведю изрядно потрепал, но речи о том, чтобы убить его, не было и близко. Даже несмотря на высокий уровень артефакта. Видимо, здесь работали какие-то совершенно другие правила, ведь револьвер оранжевого уровня был попросту не способен причинить хоть сколько-нибудь серьёзный вред.

Меня то и дело подмывало вооружиться кинжалом и попробовать броню медведя на прочность красным клинком, но приближаться к разъярённому зверю я не опасался — не метать же. Рисковать не хотелось, хотя, признаться, любопытно было бы узнать, сколько у него будет трофеев в пузыре после смерти. Эх, жалко, всё достанется паладинам, но, с другой стороны, уж кто-кто, а они свою добычу сполна заслужили. По крайней мере, змею они каким-то образом уже смогли победить — я видел, как её туша растворилась в характерном энергетическом всполохе.

Я уже слышал знакомый раскатистый голос Виктора. Похоже, он сам сюда пришёл руководить операцией. Вот же ж, такого простого шага-то я и не продумал! Нужно было просто позвонить Виктору, попросить его не вмешиваться в это дело. Хотя не факт, что он бы согласился на такое, да и как бы он смотрел на меня, если бы узнал, что я перенёс с той стороны тварей в наш мир. Да ещё и таких опасных тварей. Нет, всё идёт так, как идёт, идёт своим чередом.

Одна только проблема — кажется, паладины скоро управятся с тварями. Помилования всё нет и в помине и, выходит, что миновать казни Медведеву не суждено.

Как только медведь отвлёкся от меня и переключился на новые, более многочисленные цели, я провалился в изнанку — пока что здесь мне делать было нечего. После того, как я перенёс троицу взрослых монстров в наш мир, в изнанке наступило временное затишье. Серые тени всё ещё мелькали в округе, но их стало значительно меньше, словно большая часть местной нечисти ушла вслед за теми, кого я переправил.

Это сколько же я их перенёс-то в наш мир? Подумать страшно. Но все поголовно погибли — паладины не оставили им шанса. Даже не знаю, хорошо это или плохо. Всё-таки я постарался организовать всё таким образом, чтобы избежать человеческих жертв. Разве что паладины пострадают, но это их работа и призвание.

Не прошло и получаса, как все три монстра были побеждены. Да уж, я ожидал что они продержаться подольше. Хотя, кто знал что паладины прибудут в таком количестве?

Полковник Горин не ликовал — у него на это просто не осталось сил после всех сегодняшних испытаний. Вместе с конвоем из паладинов, гвардейцев, инспекторов дежурной смены и расстрельной команды он наконец-то открыл камеру Медведева.

На этот раз, решили обойтись без отсрочек. Время было не позднее, поэтому казнь решили привести в исполнение немедленно.

К слову, капитан уже давно понял, к чему всё идёт, и что план Пылаева, похоже, дал серьёзный сбой. Горин явно пришёл не для того, чтобы озвучить долгожданное помилование — он пришёл выполнять назначенную судом казнь, пускай и с опозданием.

Медведев, выслушав все указания, согласно установленному порядку, сначала безропотно позволил сковать себя тяжёлыми цепями, затем медленно, с достоинством вышел из камеры. Всё происходящее вокруг было для него словно мираж — звуки доносились будто сквозь вату, а то, что происходило вне его сознания, казалось лишь нереальными галлюцинациями. Он был полностью сфокусирован на себе, на своих ощущениях, на эмоциональном состоянии.

«Вот, значит, как… Вот так проходят последние минуты моей жизни», — думал он с какой-то отстранённой грустью. — «Подумать только, знал ли я, мог ли я предположить, что умру вот так — не от старости, не в честном бою, а в кандалах, от пуль молодых парней, которые даже пороху толком не нюхали? Тем более я такого не мог предположить после битвы под Иркутском — там было жарко, вот там я готов был умереть с честью, а здесь… смерть как у какого-то подонка. Да уж, ирония судьбы…».

Медведев шагал, вертя в голове тяжёлые, горькие мысли. Он и сам не заметил, как они вместе с конвоем миновали длинные коридоры, а затем и вовсе оказались на улице под открытым небом.

Уже вечерело, солнце медленно клонилось к горизонту, но небо было удивительно ясным, такого глубокого синего цвета, какой бывает только по вечерам, и ни одного облачка — будто сама погода приветствовала его последний выход на улицу. Вот только она не знала, что для Медведева это последние минуты жизни.

* * *

Полковник Горин до последнего ожидал, что будет очередной неприятный сюрприз, очередная диверсия, но пока всё шло как по маслу. Слишком уж гладко, подозрительно гладко.

Медведев не сопротивлялся, выполнял все указания. Монстры больше не появлялись, заключённые, будто чувствуя, что всё кончено, перестали бунтовать — им оказывалась необходимая гуманитарная помощь.

В приёмной ожидал Петрищев вместе со Слуцким. Горин поначалу хотел прогнать их прочь, но момент был слишком важный. Сегодня он планировал отпраздновать свою полную победу, поэтому мэр и генерал были милостиво приглашены и в сопровождении уже присоединились к процессии.

Медведев был хмур и мертвенно бледен, он смотрел прямо перед собой, чеканя шаг с военной выправкой. Наконец, оказавшись во внутреннем дворе тюрьмы, он неторопливо оглядел небо над головой и встал на своё место, терпеливо ожидая команд.

— К барьеру! — произнёс глава расстрельной команды властно и чётко.

Это