Винтажный бог - Ян Ван Прат

— Да правильно он всё говорит: “крайний” надо! — припечатала бабулька со стула через проход.

— Крайний — это про Север…

— Ты ещё скажи крайняя пл… — начал из дальнего угла лысоватый мужик с неприятным взглядом, но разгорающийся скандал не дал ему договорить.

— Вы небось и “присаживайтесь” вместо “садитесь” говорите, да?

— А вы прокурор?

— А ты мне своё мнение не навязывай!

— Да заткнитесь все, и так тошно!

— Устроили тут сад ромашку.

— Какие мы тут все суеверные собрались, а!

С первых же реплик Соне ничего не оставалось делать, как в изумлении переводить взгляд с одного спорщика на другого, скандал вспыхнул, как по мановению волшебной палочки. Словно в копну сухой соломы упала спичка, и всё моментально занялось пламенем. Люди словно искали возможность побыстрее сказать своё, выругаться, выплеснуть в эфир агрессию, да побольше, побольше.

— А вам что? — рявкнула, вышедшая откуда-то из подсобки женщина в белом халате.

— Вы администратор? — Соня вздрогнула и зачем-то уточнила.

Мгновение назад за стойкой никого не было, и вот она — стоит и хмурит брови, недовольная, как будто они уже в чём-то провинились. Бюрократический ужас накатил с новой силой.

— Вот, — Саша тут же, не раздумывая, подошёл к ней и аккуратно положил на стойку полотенце, принялся разворачивать, чуть не смахнув стоящий рядом кактус.

— Что за…? — начала чуть ли не визжать та, высказывая всё, что она думает об их способе транспортировки.

Администраторша говорила на повышенных тонах, очередь продолжала переругиваться, но уже кажется по следующему поводу после “крайнего/последнего”, животные подвывали, мяукали, щебетали и пищали, стараясь привлечь внимание скандалящих хозяев, ощущение сгущающегося негатива усилилось, воздух словно стал твёрдым и агрессивным, хоть ножом режь, обступая со всех сторон и выкручивая опасную раздражительность на максимум.

Соня развернулась на каблуках, оставляя зону скандала за спиной, для верности прикрыла глаза, чтоб хотя бы не видеть всего этого, и принялась считать про себя. Первоначальное смущение прошло, теперь на неё накатили возмущение и злость, прилив агрессивной энергии во всем теле был плохим знаком. Даже если они пришли так поздно и без записи, это не повод по-хамски разговаривать, как и не повод другим посетителям отчитывать их, как каких-то провинившихся школьников. Кончики пальцев начали нагреваться, а счёт всё никак не помогал.

— Можете посмотреть, что с ней? — сквозь гул крови в ушах, донесся голос её спутника, с удивительным терпением пропускающего все наезды и оскорбления мимо ушей, — а может, и правда, не заметил.

Соня обернулась, Саша нежно и медленно гладил кошку по шерсти, перебирая пальцами. Та вдруг шевельнула ухом, вяло мотнула хвостом, затем поднялась на трясущиеся лапы и с характерными звуками принялась дёргаться над полотенцем, глотательные утробные звуки намекали, что её сейчас стошнит прямо на стойку администратора.

— А-а-а! Её сейчас вырвет! Забери её! Убери её!

Девушка на ресепшн завизжала, из очереди послышались крики, кто-то даже стал подниматься, судя по звуку царапающих пол ножек. Кошка очень по-человечьи повернула голову и уставилась на орущую тётку, а затем с какой-то деликатность, но неприятным звуком выплюнула на полотенце кусок то ли земли, то ли камня. Глухо стукнуло, визги по сторонам усилились. Соня внутренне вспыхнула и поняла, что сейчас тут всем будет плохо. А не только ей. Воздух, казалось наэлектризовался от разлитой в помещении агрессии.

— Ой, а что это там такое! — громким голосом выдал Саша, поднял руку прямо к пожарному оросителю и щёлкнул зажигалкой.

В воцарившейся суматохе Соня даже не поняла ничего, огненная вспышка, потом резкий и холодный дождь пеленой, мокрые волосы, текущие за воротник ручьи, а затем её вытолкали на улицу.

— Похоже она просто опьянела, — Саша, когда только успел, держал под мышкой почти не промокшую кошку, а в другой руке — комком грязное полотенце, — я всё взял, дома посмотрим.

— Откуда у тебя зажигалка? Да ещё такая мощная. Ты что, куришь?

— На всякий случай, вдруг костёр разжигать придётся, — пожал плечами парнишка. — А тебе не интересно, почему там была такая толпа народа и почему они так странно себя вели?

— Сегодня же воскресенье, последний шанс что-то успеть сделать на выходных, — начала объяснять Соня, хотя ответ на второй вопрос её тоже интересовал, а потом вдруг сообразила. — Ой, завтра же понедельник. Ты один с кошкой разберёшься? Ключи есть? Я к себе, мне на работу с утра.

О том, что следовало сначала высушить волосы и одежду, Соня подумала только в маршрутке, когда прохладный ветер из форточки неприятно захолодил шею и плечи. Потом вспомнила, что она практики, заклинание тёплого воздуха быстро окутало её, благо сил, после недавнего стресса у неё накопилось предостаточно.

В следующий раз нужно будет просто спустить всё на бытовую магию, подумала она, засыпая.

* * *

Соне снился сон. До жути реалистичный.

Как она одевается и идёт к Флюре, открывает дверь своим ключом, а там дракон — словно сошедший с кухонной картинки, смотрит на неё жёлтыми огненными глазами и молчит…

На столе накрыто на двух человек, в корзиночке хлеб, в розетках — облепиховое варенье, её любимая сахарница по центру и две чайные пары. Соня присаживается на табурет, тот даже скрипит и раскачивается под ней как наяву. Кухня, как настоящая, ещё б не дракон…

— Нет, мы не будем его искать, — говорит он, не открывая рта, слова словно сами возникают в её голове, и смотрит грустно и пронзительно.

Из-за длинных ресниц и толстых складчатых век глаз не видно совсем, но кажется, что смотрит он именно так.

— Почему? Она же твоя тётя, ну… не родная, но тётя. Разве ты не хочешь разобраться с этим? Выяснить всё? Ради тебя она бы сделала, что угодно! — Соня заканчивает обиженно.

Девушка не знает, почему она это говорит, откуда она может знать неродную тётю дракона, и что, вообще, они такое обсуждают, но она чётко знает, что это сон и что надо просто вести себя по его правилам. Непривычное ощущение.

Дракон молчит, смотрит неё, потом на чашку в красный горошек, изящная ручка слишком тонка для его когтистой лапы, но он всё равно пытается. Каким-то чудом ухитряется просунуть коготь и подцепить, из чашки идёт пар, но он не пьёт, только смотрит на содержимое и… мрачнеет.

На стене над столом висит картина с драконом. Там он солнечный, нежащийся в тёплых лучах, довольный жизнью, мечтательный, а тут мрачный и холодный, как могильный камень, и ещё непонятно, на кого он планирует этот холод направить. По спине пробегает холодок, Соня ёжится, а затем