Первый Артефактор семьи Шторм 3 - Юрий Окунев

Так что в ближайшее время передо мной стоит понятная цель: не сдохнуть.

Кто-то может подумать, что в этом противостоянии с Жизнью нужна сила, огромный Дар и Талант с стихиям. Ну, это верно примерно так же, как сказать, что чтобы выжить нужно быть размером с динозавра. Это иногда годится, а иногда — нет.

Выживает тот, кто может приспособиться к текущим условиям.

В свои прошлые жизни я был слаб. Бог из меня был самого низкого ранга и поклонялись мне, если так можно сказать, только самые разумные люди, а их меньшинство. Почему самые разумные? Потому что они не просили спасти их от всех бед, а научить справляться самостоятельно. При помощи знаний и умений.

Я не мог дать им сверкающий энергетический щит и разящий кровавый меч. За мной не было легионов и Дара, который мог сокрушить крепость. Но я за свои недолгие триста лет и десять смертей научился одному: выживать тогда, когда остальные пропадают.

Даже если для выживания иногда приходилось умирать. У богов свои причуды.

Вот и сейчас я начал сразу приспосабливаться. Направлять энергию по каналам, делиться кровью с артефактом, но при этом так, чтобы он не получил больше, чем надо. Чтобы оставался чуть голодным. И только тогда, когда по моему телу и душе прокатывала энергия жизни, отдавал ещё немного.

Иными словами, подкармливал артефакт в обмен на силу. Я то давал воде жизни залечить мои раны, то снова чуть раскрывал их, позволяя красной взвеси подниматься на поверхность.

Кефир мурлыкал рядом, иногда касаясь хвостом меня, словно проверяя: жив ли ещё? Жив-жив, так просто от меня не отделаешься.

Первый этап «знакомства» закончился, начался следующий — испытание.

Я почувствовал вибрацию, словно весь фонтан попал в зону землетрясения и сейчас разрушится на части. Колья на дне бассейна начали ходить вверх-вниз, дробя мне кости, разрывая мышцы и внутренние органы.

Очень хотелось кричать, но тогда я захлебнусь. Да, водичка хитрая: она позволяет дышать кожей, всем тело, но стоит открыть рот и глотнуть воды, как она сразу же вцепиться во внутренности и не отцепиться, пока не утонешь.

Нужно позволить дышать ранам, всем тем увечьям, что нанесла мне жизнь. Всеми потерями и достижениями, всеми шрамами на теле и душе. У любого их хватает, но немногие готовы принять их как часть себя.

Я раскинул руки, подставляя всего себя атаке жизни. Почувствовал боль в каждой клеточке, чтобы затем погрузиться в полную тьму. Сознание не выдержало, отключилось, оставляя только магическую сущность, дух и энергетический центр.

И в этот момент началось.

Мой центр начал трескаться, покрываясь кровавые рубцами. Из меня, из моей истиной сущности выплёскивались потоки силы, раздирая пространство, а вместе с ним и тело вокруг. Моя личность, божественная сущность, запертая в теле человека, начала распадаться, крошась как гнилой бетон.

Я видел, как распадаются воспоминания о прошлой жизни, вытекают знания об артефактах, как стираются лица близких — мёртвых и живых.

Раздался сухой треск — мой энергетический центр раскололся, посыпался мелкими блёстками в несуществующее пространство, оставляя меня в кромешной темноте.

И только в этот момент пришло осознание: я умер.

* * *

Вода в бассейне затихла, исчезли пузыри. Прошло две минуты, прежде чем растворилась кровавая пелена воды, открывая дно бассейна.

Толпа, сдерживаемая прибывшей на место полицией, с любопытством пыталась заглянуть внутрь, но не могла разглядеть никаких подробностей.

Роксана не стала пытаться прорваться ближе, хотя в первый момент очень хотелось. Вместо этого она отошла в сторону, обошла руины флигеля при храме Жизни, поднялась по технической лесенке и забралась на крышу.

Отсюда открывался хороший обзор на площадь, на пустующие ларьки, на красные от гнева лица полицейских. На бледных товарищей Сергея, которые с обмороженными руками стояли у бассейна и не могли к нему приблизиться.

И сейчас, когда пузыри в бассейне исчезли, он очистился, именно Роксана первая увидела то, что происходит внутри.

Она усмехнулась и довольно потянула согревшийся коктейль через трубочку. Только вместо сладкого молока она почувствовала на языке привкус гнили.

* * *

В высоком небоскрёбе похожем на меч случилось невероятное: впервые на памяти Татьяны Кислицины она увидела, как глава Церберов встал изо своего стола и помчался по лестнице вниз.

Она спокойно отчитывалась о проделанной работе, стараясь не смотреть на суровое лицо пожилого мужчины с закрытыми повязкой глазами. Он этого очень не любил, подтверждая известную поговорку, что Дар видит дальше глаз. Глава всегда знал, когда подчинённые смотрят на него и настоятельно просил так не делать.

Единственная, кому он это позволял — Анна, его правая рука и бессменная помощница.

При этом место главы было за столом. Казалось, что он часть интерьера, ось, вокруг которой крутится работа всех гончих. Незыблемая и неподвижная.

Однако сегодня Церберы тряслись от шагов главы, который мчался вниз по лестнице, перепрыгивая через пролёты, сбивая мужчин и женщин, что попадались ему на пути.

Он даже снёс ударом кулака оружейный сейф, который как раз заносили на один из этажей. И всё бы ничего, но этот весил почти тонну, но теперь торчал наполовину утопленный в стену на пролёте между вторым и третьим этажом.

Татьяна Мчалась за ним, скинув пальто ещё двадцать этажей назад. Старалась прыгать и использовать все свои силы, чтобы успеть за стариком, но всё было бесполезно.

Только на минус третьем уровне она смогла его догнать. Глава метался по коридору, заглядывая во все двери, не обращая внимания, закрыты они или нет. В одном месте он вынес металлическую дверь вместе с косяком и частью штукатурки.

И лишь у самой последней он остановился, словно почувствовал то, что искал всё это время и, очень медленно, будто страшась, коснулся ручки и нажал на неё.

Дверь отворилась, и Татьяна услышала горький женский плач.

Глава моментально оказался внутри, захлопнул дверь, но та от силы удара отскочила, приоткрывшись.

Татьяна Кислицина, Гончая первого ранга, подошла ближе, страшась и желая узнать то, что там произошло. Но стоило ей заглянуть внутрь, как она поняла, что все волосы на её теле зашевелились в ужасе.

Глава сидел на коленях на полу и обнимал женщину в синем платье, которая, прижавшись к его плечу, рыдала навзрыд.

В один момент она оторвалась от него, посмотрела в сторону двери, и Татьяна отшатнулась: на неё посмотрела древняя старуха, больше похожая на череп, чем на живого человека.

На очень знакомого Татьяне человека.

* *