Отцовский меч - Наиль Эдуардович Выборнов

причину для отказа. – Недосуг мне по лесам мотаться, да разбойников выискивать. Я по делу в Брянске, меня к себе боярин Сергей вызывал. Кстати, как до дружинного дома дойти не подскажешь?

Кажется, имя боярина возымело поистине волшебное действие. Глаза Анисима расширились от ужаса, а второй, имени которого, я так и не узнал, подавился на вдохе и принялся кашлять.

– Ты боярина Сергея знаешь? – удивился Анисим.

– Ну да, – я кивнул, пытаясь сделать вид, что ничего особенного в этом нет. Ну, боярин и боярин, что он мне? Пустяк. – Летом этим познакомились. У нас с одним из дружинников его спор вышел, ну я его и поучил немного. А потом боярин нас помирил, а меня к себе позвал. Сказал в дружинном доме спросить, там проведут.

– Брешет небось, – со слишком нарочитым пренебрежением проговорил второй, но Анисим этого будто и не заметил, продолжая смотреть прямо мне в глаза.

– Ну не веришь, давай до дружинного дома сходим. Там новик Михаил должен быть. Вот, к нему-то мне боярин и сказал идти, как с ним повидаться захочу.

Кажется, задиристого парня в городе знали. Во взгляде Аниськи пропали последние тени сомнения. Ничего не сказав, он вынул второй кошелек, но бросать уже не стал: положил на стол и подтолкнул ко мне, мол, бери. И тут я понял, что не такое уж невыгодное занятие эта охота за головами. А меня только что попытались банально обмануть, оставив часть награды себе.

И не преминул озвучить эту догадку.

– Так ты что, Аниська, присвоить награду хотел? – как можно более медленно и вкрадчиво проговорил я, смотря собеседнику прямо в глаза.

На лице того явственно отразилась досада. Кажется, он уже проклял свою жадность. Медленно, будто нехотя, мужик стащил со среднего пальца правой руки украшавшее его серебряное кольцо и положил на стол, рядом со вторым мешочком.

– Возьми подарок, парень, – сказал он. – Только…

– Только боярину Сергею не рассказывать, как ты тут дела ведешь? – я усмехнулся, сделал шаг к столу и взял второй мешочек, по весу такой же, как и первый.

Тот отвечать не стал, все и так было понятно. Впрочем, давить на него я не собирался, поэтому надел кольцо, которое оказалось мне почти впору. Почему бы и нет? Украшения – тоже признак статуса, носят их и мужчины, и женщины. А серебряные кольца мне всегда нравились.

В детстве я как-то нашел такое на улице, отмыл от грязи, но носить не мог – велико было. Однако хранил свою находку как большую ценность и никому не показывал. Потом, правда, оно куда-то затерялось, а отыскать его так и не смог.

– Согласен я, Аниська. Только пообещай мне, что больше обманывать меня не станешь.

– Хорошо, – кивнул тот. – Ну так что, интересно тебе, кого еще у нас в княжестве ищут?

И тут я задумался. Игнат тогда мне честно сказал, что отцовские вещи украл, и что его скорее всего ищут. Может быть, уже и в розыск объявили? Узнать не лишним будет.

– Ну, назови имена, – согласился я. – Может, попадутся на пути когда-нибудь. А рубли лишними не бывают.

– Симка Точеный, – начал рассказывать Анисим. – У него ватажка на десять человек, накуролесили на закатных трактах и ушли куда-то на юг. Из особых примет – правого уха нету, говорят, один ревнивый муж отрезал. Еще Лука Филиппович. Этот из бояр, из Орловского княжества. У него сынок кого-то из служилых людей убил, а когда на плаху потащили, отец его отбил и в усадьбу ушел. В усадьбу дружинников отправили, но у Луки самого дружина неслабая – разметали и в лес ушли. Слышал я, что его недалеко от Белгорода видели две луны назад, но где сейчас… Зато узнать легко будет, он происхождением своим гордится и всегда под гербом ходит, а на нем разрубленная башка волкулака на золотом фоне.

– И как я по-твоему должен с боярской дружиной драться? – я усмехнулся. – Если они еще и от наместнической дружины удрать умудрились?

– Ты сам попросил имена назвать, – парировал городской служащий. – Еще Егор Стужа и ближники его: Артемий, Богдан и Илюха. Платят за голову каждого, потому что звери конченые. Представляешь: на выселках у Дружки, это деревня такая недалеко от Локотя, три семьи порубили. Всех: мужиков, баб, даже младенцев в колыбелях. А потом то же самое на мельнице в Рясном устроили.

– А чего это они так разошлись, что даже детей поубивали? – не выдержал и спросил я.

– Да Чернобоговы слуги это, – ответил вместо Анисима второй мужик. – Во его славу людей режут. Думают, что Чернобог им силу и власть за это даст.

– Тьфу ты, Никитка! – сплюнул Анисим и сделал отгоняющий зло знак. Я машинально повторил за ним. – Не поминай! Но вообще да, прав он. И узнать их тоже легко можно – на шее у каждого из них клеймо выжжено. Жрецы Красного Тельца живьем их получить хотят и заплатить готовы богато. Но наместнику и головы подойдут.

Я задумался. То, что мне не назвали имени Игната ровным счетом ничего не значило. Вот, если бы рассказали бы о дружиннике, то было бы сразу ясно – ищут. А так… Он ведь троих всего назвал, а разыскивают наверняка гораздо больше людей. Княжества большие, народу в них не один десяток тысяч живет, а законы соблюдают далеко не все.

– Вижу, парень ты не промах и можно тебе одно дело доверить, – вдруг проговорил Анисим. – Не обязательно же по лесам за разбойниками гоняться, ворья и в городах хватает. А вот отыскать их здесь еще труднее бывает.

– А ими не дружина заниматься должна? – прищурился я и зачем-то провернул на пальце кольцо. Ощущение мне понравилось, и я тут же сделал это еще раз. – И не городская стража?

– Дружина, слышал? – вдруг расхохотался Никита. – Городская стража… Ты про Грача что ли, Аниська?

– Про него самого, – кивнул тот. – Никитка, иди-ка ты к себе, мы с парнем поговорим.

– Как скажешь, – пожал плечами мужик и поднялся с места. – Ты постучись, как закончите, если отыграться захочешь.

Мне пришлось посторониться, чтобы пропустить его, но как только Никита закрыл за собой дверь, Анисим кивнул мне на кресло, садись, мол. Я решил на скромничать, уселся, откинулся на спинку. Да, это тебе не лавка…

– Гаврила Грач – это, парень, очень опасный человек. Душегуб. Грабитель. И, что самое поганое, он везде пролезть умудрился. У него и в страже городской люди свои есть, и у торговцев. А поэтому он все обо всех знает. А в особенности то, как и куда