Джун Колдун - Михаил Антонов

Mercedes остановился у служебной парковки. Я попрощался с шефом, направился к своему автомобилю, сел в него и закурил. Обдумывал следующий шаг.

«Ну, надо купить расходные материалы: баночки и пакеты, ингредиенты и мазь для похудения — для следующего эксперимента».

Выйдя из магазина «Травы жизни» с четырьмя фирменными пакетами, взглянул на время. Обед. Я подумал: «А почему бы мне не заехать в ту самую понравившуюся мне столовую?»

Запах свежего хлеба и наваристого супа встречает у порога, будто тёплая ладонь, зовущая к столу. В воздухе витает душистый пар — только что с плиты, щедрый, без претензий.

Борщ, как доброе воспоминание: густой, с рубиновой свеклой, нежной капустой и кусочками картофеля, тающими во рту. Ложка утопает в нём, поднимая аромат чеснока, лаврового листа и тмина. Сметана, белоснежным облаком, медленно растворяется, смягчая яркую кислинку.

Котлета с гречкой. Котлета — честная, с хрустящей корочкой, внутри сочная, с луковыми нотками. Гречка рассыпчатая, зернышко к зернышку, с масляным блеском.

Салат: огурцы с помидорами, нарезанные крупно, без изысков. Слегка солоноватые, с каплями влаги на кожице. Лук колечками, чуть острый, перекликается с ароматом подсолнечного масла — деревенская искренность в каждой вилке.

Компот в глубоком стакане — янтарный, с плавающими ягодами шиповника.

И главное — хлеб. Мягкий, тёплый, с поджаристой корочкой. Его можно макать в борщ, подбирать им остатки гречки или просто есть.

Не успел завершить приём пищи, как позвонил Станислав. Сообщил, что браслеты для жены готовы и можно забирать.

Ювелир встретил меня всё с той же дружелюбной улыбкой. Поприветствовали друг друга крепким рукопожатием, прошли на кухню, где мне продемонстрировали два великолепных изделия на лоскуте чёрного бархата.

Оба браслета были стилизованы под мои, но более изящные, и янтарь — чуть меньше размером. Забрал браслеты, рассчитался, поблагодарил за проделанную работу.

От Станислава поехал в гараж — изготовить заживляющую мазь и зарядить мазь для похудения. Разгрузил купленные ингредиенты, разложил по стеллажам. Коробку с пустыми баночками задвинул под верстак, стопку пакетов отправил к ингредиентам на полку.

Разложил походный столик и принялся за приготовление мази. Когда всё было готово и разлито по банкам, достал баночки с надписью «SlimBalm», аккуратно их открыл. Под крышкой заметил защитную мембрану.

«Очень не хотелось её рвать. Уверен, что порву её неаккуратно, и останутся следы, тем самым испортится товарный вид» — дотронулся до неё пальцем. Жёсткая. Присмотрелся — да это не плёнка, а нечто вроде второй крышки. Поддел её ногтем, снял.

Кончиком указательного пальца дотронулся до мази и выпустил немного жизненной энергии. Отдернул палец, пригляделся — следов вмешательства не было видно. «Хорошо» — установил мембрану и закрутил крышку.

Повторил операцию ещё два раза. И вот все три баночки стоят на верстаке.

Смущала надпись «SlimBalm» на баночках. «Ладно, приду в квартиру и там что-нибудь придумаю».

Вынул пачку сигарет из кармана, достал сигарету, закурил. Слова Ильи Николаевича меня волновали. «Действительно, зачем мне ходить на унылую работу, если у меня есть посторонний заработок? Достаточно ликвидный товар. Хорошо, если со мной расплатятся за СПИДозного нарика — сразу напишу заявление на увольнение».

Докурил, сложил баночки с кремом в пакет, двинулся в сторону дома.

— Милый, ты что-то сегодня рано?

— Так получилось. Вот, по пути и товар для Марины привёз.

— Хорошо. А у тебя всё хорошо на работе? Если честно, мне кажется, что ты изменился — озадаченный, дела у тебя какие-то… Ты и раньше был не сильно разговорчивый, сейчас же совсем…

— Всё хорошо. Есть небольшой напряг, разберусь с делами — и станет ещё лучше. Пойдём на кухню, кое-что покажу.

Глава 15

15

Достал из внутреннего кармана свёрток, положил на стол, развернул бархат. Супруга аж охнула.

— Это тебе.

— Какая прелесть!

— Согласен, отличная работа ювелира.

Оставил супругу любоваться браслетами, прихватил банки с надписью «SlimBalm» и пошёл в кабинет. Включил настольную лампу, пригляделся. Так это же плёнка! Надписи были нанесены на плёнку, которая была наклеена на банку. Достал из стола скальпель, подцепил им краешек плёнки. Ага, краешек отошёл. Разрезал, отложил скальпель, двумя пальцами подцепил и сорвал плёнку. Таким же способом снял надписи с двух оставшихся банок.

Вышел из кабинета. Супруга так и осталась на кухне — браслеты были уже на руках. Она с улыбкой что-то готовила на плите.

— Вот, новый товар на пробу — мазь для похудения. Предложи Марине, может, заинтересуется.

— А мне?

— Тебе-то зачем? Ты в отличной форме!

— Скажешь тоже… Вон, смотри, сколько жира.

— Наговариваешь ты на себя. Ты красавица и стройняшка! К тому же, пусть Марина сначала поэкспериментирует на своём теле. Если товар хороший, то и тебе будет. Только зачем…

— Ладно, напишу ей. Как пользоваться и цена какая будет?

— Цена та же. Использовать… Ну не знаю, мазать на проблемные зоны, возможно, обёртывание.

— Ок, так и скажу.

Вернулся в кабинет. Меня интересовал один вопрос, который возник почему-то только сейчас: в последний раз было две жертвы, и заимствованная от них жизненная энергия перекрыла объём накопителей. Куда делись остатки?

Тетрадь Феофана Ивановича не подвела — как всегда, в нужный момент дала подсказку.

'Нож в плоти — не просто инструмент. Он — ученик. Он — наследник.

Сначала это лишь сталь, холодная и ненасытная. Врезаешь его в свою плоть, и он пьёт первую кровь — твою. Потом — чужие. С каждым ударом, с каждым вскрытым телом, он забирает не только жизнь, но и её излишки — те, что уже не в силах удержать мои старые сосуды.

Он накапливает.

Сначала — капля за каплей. Потом — потоком.

Я чувствую, как он тяжелеет под кожей. Не весом металла, но тяжестью украденных душ. Он растёт — в длину, в ширину и вглубь. Внутри лезвия зияют теперь невидимые пустоты, бездонные колодцы, куда стекает неиспользованная сила.

Он становится больше, чем был.

Когда-то я вонзил его в себя, чтобы не терять ни капли. Теперь он впитывает то, что мне уже не вынести. Он — мой резервуар, мой аккумулятор. И что страшнее всего — он учится.

Лезвие помнит каждое убийство. Каждую агонию. Каждую искру жизни, которую не