Фантастика 2025-103 - Сергей Благонравов

"Семен поможет, — утешал я себя. — Но сможет ли он пояснить то, что сам изучал годами?"

Я украдкой взглянул на него. Он сейчас так увлеченно рассказывал о какой-то девушке с кафедры иллюзий... Нет, перегружать его своими проблемами нельзя.

3. Работа у Степана Федоровича

Старый артефактор явно что-то знал. Возможно, даже догадывался о "Витязях". Его предложение о помощи не было пустой любезностью — это был билет в мир настоящей артефакторики, без академической шелухи.

Но сколько у меня останется времени? Между академией, лабораторией и попытками не забыть поесть и поспать — смогу ли я выдержать еще и работу?

4. Программа Зильберштейна

Это было самое важное. Ключ ко всему.

Зильберштейн знал, на что я способен. Его программа — не просто тренировки, а дорожная карта моей... чего? Силы? Карьеры? Или чего-то большего?

Но что, если тесты покажут, что я посредственность? Что, если моя "чистая энергия" окажется просто курьезом, а не даром?

"Как все успеть?"

Вопрос висел в воздухе, как запах гари после пожара. Ответ пришел неожиданно простой:

Шаг за шагом. Одно за другим. Сначала — Зильберштейн. Потом — все остальное.

Я резко встал, задев коленом стол. Чашки звякнули, Семен прервался на полуслове.

— Ты куда? — удивился он.

— Начинать, — сказал я, хватая рюкзак.

Боль в мышцах внезапно отошла на второй план. Впереди было важнее.

Выйдя на улицу, я зажмурился от яркого солнечного света. Город жил своей обычной жизнью: спешащие на работу люди, гудящие машины, крики уличных торговцев. А я чувствовал себя чужим в этом ритме, будто между мной и остальным миром возникла невидимая преграда.

Автобус ехал мучительно медленно. Каждая кочка отзывалась болью в перетруженных мышцах. "Надо будет спросить у лаборанта, как быстрее восстанавливаться", - делал я заметку в телефоне, когда внезапно пришло сообщение от неизвестного номера: "Ждем вас в корпусе Б, кабинет 314. Зильберштейн."

Дверь кабинета 314 захлопнулась за мной с мягким, но зловещим щелчком.

Три пары глаз уставились на меня с таким фанатичным блеском, что я мгновенно осознал: номер кабинета был не случайным.

3,14...

Звиздец.

Перед глазами пронеслась вся моя недолгая жизнь — как дешевый клип в ускоренной перемотке. "Живым я отсюда не выйду", — мелькнула паническая мысль.

— Я, кажется, ошибся кабинетом, — прошептал я и резко развернулся к выходу.

Но дверь сама захлопнулась перед моим носом, подчиняясь порыву странного ветра, которого в помещении быть не могло. Я потянул ручку — не поддавалась. "Еще и магией припечатали. Бесплатный сыр, все дела..."

— Что ты, дорогой? Ты именно по адресу, — нежно пробормотал профессор Беркоф, поправляя очки с толстыми линзами. Его голос звучал, как у кота, играющего с мышкой перед ужином.

— Уважаемый Денис Петрович показал нам твои показатели, — кивнул в сторону лаборанта Зильберштейн.

Я медленно обернулся. Лаборант — тот самый, ночной, с вечной ухмылкой — стоял у окна и радостно помахал мне пальцами.

"Да, теперь не отвертеться".

Я почувствовал себя бабочкой, которую только что насадили на булавку для научной выставки. В голове тут же всплыла картинка:

Профессора в торжественных мантиях, с гордыми лицами, тычут в меня пальцами.

Бормочут: "Редкий экземпляр!"

Молодые студентки рукоплещут, восхищенно ахая.

— Привидится же кошмар наяву... — пробормотал я себе под нос.

— Ты как раз вовремя, — весело сказал лаборант. — Сейчас великие умы будут думать, как тебя прокачать.

Он жестом представил присутствующих:

— Уважаемый Давид Арамович пока не в курсе всей картины. Мы с Исааком Осиповичем не можем рассказать, зачем нам нужно увеличивать твою силу. Но ему, как профессору Магической академии, интересен сам процесс.

Все трое синхронно уставились на меня.

— Как, кстати, самочувствие? — с наигранной заботой спросил лаборант. — Я уже рассказал, что ты несколько часов подзаряжал артефакт, крутясь в беличьем колесе.

Я тяжело вздохнул.

— Что я могу сказать? Чувствую себя хомячком, которого забыли покормить и перегрузили на колесе. Вчера боли не было, а сегодня — будто меня бросили в мясорубку, потом собрали и заставили бежать марафон.

Профессор Зильберштейн оживился, доставая блокнот:

— Замечательно! Значит, адаптация нервной системы проходит успешно.

— Замечательно?! — чуть не закричал я.

Зильберштейн успокаивающе поднял руку:

— Не волнуйся. Сегодня мы просто поговорим.

— ...И немножко поэкспериментируем, — добавил профессор Беркоф, пряча за спину какой-то блестящий прибор.

Дверь за моей спиной тихо щелкнула — теперь уже на замок.

"Звиздец. Полный, абсолютный, 3,14..."

Лаборант оживился, как профессор Мориарти, нашедший новый способ подставить Шерлока.

— Так, прогресс у него наступил после донорства со схожим типом магии, — начал он, потирая руки. — У нас в Военной академии полно военнообязанных. Пустим им кровь… то есть, магию. Они не пикнут! — Его улыбка стала подозрительно кровожадной, будто он уже видел перед собой очередь из добровольцев с подписанными соглашениями под дулом пистолета.

Профессор Беркоф покачал головой, поправляя очки:

— Молодой человек, так-то оно так… Я не против жертв во имя науки. — Он говорил так, словно я был невидимым экспонатом, а не живым человеком, сидящим в двух шагах от него. — Но вы забыли про побочный эффект. Мне не хочется ломать психику подопытному.

— Почему ломать? — нахмурился лаборант.

— Ну, навязчивые мысли, желание сблизиться… Как-то это неестественно среди мужчин, — пояснил Беркоф, делая многозначительную паузу.

Зильберштейн оживился, словно ему только что предложили Нобелевскую премию за самую абсурдную идею:

— Тогда найдем ему самочку! — Он потер руки с таким энтузиазмом, будто уже листал каталог «Магических невест».

Беркоф вздохнул:

— Все бы ничего, но принуждать самочек мы не имеем морального права. Да и подсудное это дело.

Я, наконец, встрял в разговор:

— И что, никакого выхода?

Зильберштейн задумался, потом озаренно хлопнул себя по лбу:

— В принципе, есть! Запишем тебя в донорскую группу и сделаем пометку: «Не вызывать как универсального донора магии». А перечислим конкретно твои зародыши! — Он гордо выпрямился. — Благо, мне как профессору медицинского это будет проще. Да и пару звонков в донорские банки сделаю. Чтобы, если дело не срочное, тебя вызывали лично, а не присылали артефакт с запасом магии.

Зильберштейн задумчиво почесал подбородок:

— Конечно, просьба на грани фола… Но плюс тут — твоя молодость и чистая энергия. — Он вдруг хищно ухмыльнулся. — Молодую самочку не обещаю. Может попасться и престарелая мадам после