Крест за Базарджик - Андрей Владимирович Булычев

– А он и не гордится этим, не кукарекает на кажном углу о своём геройстве, как ты, – заметил насмешливо Блохин. – А ко мне уже из первого эскадрона подходили, рассказывали, что наш Рыжий и там похвалялся. И даже интендантские, будь они неладны, и то спрашивали: «Медаль али Егорьевский крест будут Фролке давать?»

– О-о-о, ну ты даёшь, Рыжий! – Смирнов покачал осуждающе головой. – С хвастливцами ухо востро нужно держать. Они для общества никчёмны, потому как на себя только всегда всё тянут.

– Да не хвастал я, не хвастал, ну вы чего, братцы?! – горячо воскликнул Очепов. – Ну, может, чуть-чуть где и проронил с радости, а интендантским это я с умыслом сказал, когда за приварком ходил, чтобы они пожирнее кус говядины отрубили. Сами же вчерась радовались, что хорошую мякоть принёс. А чего, просто так, что ли, она дадена была? Из уважения её дали, другим-то ведь артелям одни кости достались.

– Влево принять! – послышалась команда от головы колонны, и пропустившие османское посольство драгуны снова заняли середину тракта. – Прибавить аллюр!

– Эскадрон, подтянись! – крикнул, обернувшись, Копорский. – Марков, у тебя разрыв от Чагина большой! Гончаров, тоже не отставай!

– Да вроде не отстаём, – проворчал себе под нос Тимофей, но привстав на стременах, оглядел задние ряды. – Шустрее, Клоков! Никто тебя ждать не будет! Или опять кобыла охромела?

– Никак нет, ваше благородие, Забава в здравии! – откликнулся драгун. – Поспешаю! – И подстегнул лошадь.

Отдохнув три дня в занятом Базарджике и пополнив за счёт трофейного припасы, корпус генерал-лейтенанта Каменского начал движение в сторону Шумлы. Авангардом двигались казаки и кавалерия. Первого июня передовые дозоры выехали к Козлудже[20]. Городок был небольшой и слабо укреплённый. Из защитных сооружений только лишь вал с частоколом и пара ретраншементов при главных воротах.

– Больших сил неприятеля казаками не замечено, – разъяснял собранным командирам эскадронов полковник Наний. – Разглядели только, что на валах пара десятков человек маячат да у крепостных ворот с полсотни всадников. Пушек вообще, с их слов, не видать, хотя они там должны быть. У нас приказ совместно с уланами взять этот город. Чугуевцы со стороны Шумлы его сейчас обходят, ну а нам предстоит наскок сделать. Если выяснится, что гарнизон крепкий, тогда откатываемся и ждём пехоту, а если по силам – занимаем. Всё ясно?

– Так точно, ясно, – подтвердили эскадронные командиры.

– Ну а коли ясно, тогда выдвигаемся через час, – подвёл итог совету Фома Петрович. – Первыми идут фланкёры под командой подполковника Салова. Фёдор Андреевич, тебе не впервой такое, сильно не рискуй, главное – разведать неприятеля. Ну а уж потом я сам эскадроны подведу.

– Заканчиваем водопой! – крикнул, подъезжая к небольшой речушке, Копорский. – Задаём коням корм, наскоро сами перекусываем и готовимся к маршу! Прапорщик Гончаров, ко мне подойдите!

Тимофей огладил бок Янтарю, потрепал его по морде и передал поводья Клушину.

– Архип Степанович, ты его потом, как овса задашь, вон туда, к тем большим вербам, подведи, там травка ещё не выбита, пусть пощиплет немного.

– Сделаю, вашбродь, бегите. – Денщик кивнул на эскадронного командира.

– Господин капитан, прапорщик Гончаров по-вашему… – вскинув ладонь к каске, частил Тимофей.

– Приказано всех фланкёров передать подполковнику Салову, – перебил его Копорский. – Мы ещё тут будем, а вам уже на Козлуджу предписано идти. Так что заканчивайте тут и выезжайте взводом к сухой балке, где и будет для вас сбор. Видел справа от основной дороги балку? Там ещё старый дуб с сухой верхушкой.

– Видел, Пётр Сергеевич, – подтвердил Тимофей. – Коней, главное, напоили, а уж сами и в седле сухари погрызём. Нам бы ещё минут десять-пятнадцать, чтобы овса задать? Весь день ведь на марше.

– Задавайте, – согласился капитан. – Но уж никак не больше. Сам знаешь, Тимофей, Салов командир горячий, перед Фомой Петровичем и то легче объясниться, чем перед ним.

– Понял, разрешите идти? – козырнул прапорщик и после кивка командира поспешил к ручью. – Взвод, десять минут на то, чтобы задать овса! Потом снова марш. И во фляги воды наберите, сухари будет чем запивать.

– Ох уж эти сухари, – проворчал Еланкин, насыпая из седельной саквы овёс в торбу. – Думали, хоть в Базарджике хлебом будут кормить, какой там! Не хотят интендантские расстараться и о строевых заботиться. А вот белый хлеб для генералов и штабных офицеров испекли.

– Да зна-аем, – пробасил задававший фураж своему коню Смирнов. – Запах-то на весь лагерь стоял, а нам пресных лепёшек в эскадроны, в кулях. Хотя, по мне, Колька, лепёшка – она ничем не хуже белого хлеба. Едал я его, было дело, так с него никакой сытости, пара часов прошло, глядь, и брюхо опять харч просит. А вот с нашего ржаного такого нет, четвертину краюхи умял – и даже без каши жить можно. А с белого, что ты ел, что нет, всё одно – хоть сухарь, но съешь потом.

– Так понятно, белый-то – он для господ, а им уж не ломовую работу делать, как вот нам, лапотникам, – заметил Ярыгин. – Поглядел бы я, как после него они к плугу бы встали или на сенокос вышли.

– Хватит болтать, выводи коней! – прикрикнул Чанов. – Вон отделение Лихачёва уже своих седлает!

Три десятка всадников, выстроившись в походную колонну по двое, порысили в сторону оврага, где был объявлен сбор всех фланкёров Стародубовского драгунского полка. На месте уже были взводы из первого и четвёртого эскадронов.

– Долго едете, господин прапорщик, – поморщился, выслушав доклад Тимофея, Салов. – Пристраивайтесь в конец колонны по четверо, сейчас дождёмся самых медленных – и на марш.

– Взвод, в походную колонну! – скомандовал, пристраиваясь за последним рядом уже стоявших подразделений, Тимофей. – Разобрались по четверо! Набрали положенную дистанцию!

Прошло минут пять, и со стороны речки выскочил на дорогу взвод фланкёров из второго эскадрона. Подскакавший к подполковнику с докладом поручик получил нагоняй и подъехал к основной колонне пунцовый, а от её головы уже донёсся сигнал трубача.

– Внимание, взвод, аллюр рысью! Марш! – скомандовал, подобравшись, Гончаров. – Не растягиваемся! Дистанция между рядами два лошадиных корпуса!

Неистово палило стоявшее в зените солнце, пыль, поднятая шедшими впереди взводами, оседала на мундире и коже, в носу и горле першило. «Чуть-чуть бы пораньше прискакали к Салову, впереди бы шли! – подумал с досадой Тимофей. – Ну вот не зря же Копорский так торопил. В дальнейшем умнее буду».

Проехав вёрст пять, наткнулись на скакавший казачий разъезд. Бородатые, одетые в чёрные папахи всадники, увидав колонну, насторожились и объехали её стороной, но разглядев своих, подлетели к голове.

– Чегой-то их высокоблагородию докладывают, – поднявшись на стременах, сообщил