Крест за Базарджик - Андрей Владимирович Булычев

– Смогли? – спросил Делицин.

– Смогли, – подтвердил, тяжело вздохнув, Димка. – Виноват.

– Ладно, Дмитрий Павлович, с кем не бывает, – сказал примирительно Назимов. – Дело молодое, парень горячий. Себя вспомни. Как ты в марте седьмого под Журжей пикет наших окружённых мушкетёров без разрешения лихо отбил. Давайте-ка по чарочке, господа. Парамон, наливай! – Он махнул рукой денщику.

– Я всё понимаю, Александр Маратович, – отозвался штабс-капитан, подставляя жестяную кружку. – Помню я эту Журжу, и всё же команду слушать нужно, а не своевольничать, иначе и себя, и людей погубишь. До меня-то дошло, пусть и молодым наука будет. Завтра поутру того беглого будут пороть, как уж его? – Он повернулся к Маркову.

– Драгун Копеин Матвей, – проронил тот. – Мальчишка совсем, первый раз в бою.

– А это уже неважно, – произнёс, качая головой, Делицин. – Одно дело – в атаку без команды лететь, другое дело – своего командира и подразделение бросать и бежать. Повезло ещё дураку, могли бы и к расстрелу приговорить, как-никак в боевом походе полк. Ладно, за здравие государя императора Александра Павловича! – провозгласил он, подняв чарку. – И за то, что меньшим сегодня отделались, чем могли бы. – И широко открыв рот, плеснул всё содержимое посудины в себя.

– Крепкая, – поморщился, отпив глоток, Тимофей.

– Так конечно, у местных препеченицей её называют, – отламывая ногу у зажаренного на костре гуся, заметил Чагин. – Самая крепкая эта из всех ракий. Гляди. – И плеснул остатки жидкости из своей чарки в костёр.

Пламя жарко вспыхнуло, и стоявший рядом с костром Парамон метнулся испуганно в сторону.

– Игорь, ну ты мне так денщика спалишь! – крикнул поручик. – Где я ещё такого рукастого возьму?

– Да ладно этот Парамон, добро-то зачем переводить? – вгрызаясь в кус мяса, пробормотал укоризненно Делицин. – У меня тут с полфляги всего, а ещё ведь и капитану нужно оставить. Чую, без настроения он, господа, придёт.

– Да его и у квартирмейстера неплохо угостят, – отмахнулся Чагин. – Как-никак сорок пять господину майору, почти юбилей. Парамоха, не бойся, иди сюда, доливай всё что есть!

– Эй, эй! – крикнул, махая рукой, Делицин. – На пару чарок оставьте, тут нам и этого вполне хватит. Вон у Тимохи уже глаза что щёлочки, скоро уснёт. Давайте, господа, за то, чтобы благополучно война в этом году уже завершилась, четыре года ведь в этой Румелии топчемся, и всё конца-края ей нет. А поговаривают, что и с французами какие-то разногласия начинаются. Союзнички, блин!

– Да с такими союзниками и врагов не нужно! – бросил раскрасневшийся Чагин. – Я им своего брата никогда не прощу! Они мне за Аустерлиц и Фридланд ещё ответят, гады!

– Тихо-тихо, Игорь! – попробовал успокоить подпоручика Делицин. – Не хватало дежурному по лагерю на глаза попасться. Все на карандаш, как вон Тимоха, попадём. Кстати, Тимофей, а скажи нам, что у тебя за бяка такая там в послужном списке? Да ладно-ладно, выкладывай уже как на духу, тут все свои. Женщина? Не-ет, ты вроде не бабник. Пьянка? Так ты не выпивоха и пить вовсе не умеешь. Может, службу не знаешь? Так вроде усердный и не трус. Ну?!

– Да дуэль у него была! – не выдержав затянувшейся паузы, воскликнул горячо Марков. – Ну Тимох, ну чего молчишь?!

– А чем тут хвастаться? – произнёс тихо Гончаров. – Ну было и было, как дурака развели.

– С французом Тимоха дуэлировал, – оживлённо рассказывал офицерам Марков. – С самым настоящим шпионом, который под видом путешественника сведения о наших кавказских крепостях собирал. Он его раскрыл, с бумагами, с чертежами схватил, а тот ещё и отстреливался. А его самого чуть было под арест тогда не посадили, рапорт за рапортом заставили писать. За француза какие-то шишки большие заступились, и всё, дело шито-крыто, замяли. Так этот француз, как уж его там, запамятовал. Да неважно, он ведь зло затаил на Тимку и скандал с ним затеял на большом рождественском ужине в Тифлисе. Потом дуэль. Меня в секунданты позвали, ну и нас с ним обоих на гауптвахту посадили. Судить должны были, дело до самого главнокомандующего Тормасова дошло, и даже выше, как говорят. А потом раз – и Копорский нас забрал из камеры и с собой переводом прямо к вам в полк.

– Вот это да-а! – загомонили офицеры. – Так это же совсем другое дело! Так чего же ты молчишь, дурачок?! А мы-то думали, чего же это такого Гончаров натворил?

– Наливай ещё! – Делицин махнул рукой. – Ладно, небось, не обидится на нас Пётр Сергеевич. Давайте, господа, – за доверие! Чтобы всегда рядом было надёжное плечо товарища!

Тёплое и крепкое хмельное никак не шло в глотку, и Тимофей, поперхнувшись, закашлялся.

– Тихо-тихо, прапорщик. – Чагин постукал его по спине. – Выдыхай! Не в то горло, видно, пошло! Ничего, привыкнешь. Ты того французика-то в итоге пристрелил?

– Не-ет, – выдавил из себя Гончаров. – Не успел.

– Выстрел за Тимохой остался, – пояснил Марков. – Француз стрелял, да промахнулся, а тут начальство на конях прискакало – и нас сразу под арест.

– Жаль, – вздохнув, произнёс огорчённо Чагин. – Лучше бы ты его пристрелил, а то получай теперь препон в карьере из-за этой кляузы в послужном списке. С ней тебе и подпоручика чин не выслужить.

– Ну не знаю, вся бумажная канитель ведь через полкового квартирмейстера проходит, под его, так сказать, недремлющим оком, – проговорил задумчиво Делицин. – Надо бы поговорить с Яковом Ильичом, так-то он человек неплохой, сам из строевых чинов ведь в штабные вышел. У меня когда-то эскадронным командиром был. А вообще, братцы, скажу вам по секрету, и вы никому ни гугу, сказывал он вчера, что и корпусной и даже армейский штабы бумаги в Санкт-Петербург готовили. За Базарджик, может статься, и награды, и хорошие премиальные всем будут. Ну а кого-то, глядишь, и с новым чином можно будет поздравить, да, Игорь? Сколько уже в подпоручиках?

– Четвёртый год пошёл, – ответил тот, разведя руками. – Вот как раз перед Дунайской кампанией и представили.

– Ну вот, пора бы и дальше двигаться, – заметил Делицин. – Парамоха, осталось там чего?! – крикнул он денщику.

– На самом донышке, ваше благородие, – ответил тот. – Чуть-чуть плещется. – Он потряс флягу.

– Доливай всем! – велел, махнув рукой, штабс-капитан. – Гончарову два булька, а то он опять всё выкашляет. Остальное всё поровну дели, а уж потом спать пойдём.

Глава 3. Июньское, первое сражение за Шумлу

Десятого июня к лагерю корпуса генерал-лейтенанта графа Каменского Сергея Михайловича подошли основные силы Дунайской армии под командованием его младшего