Суворовец. Том 1 - Анна Наумова

Тут Миха проследил направление моего взгляда и все понял...

— А... — понимающе протянул он. — Ла-а-дно... Теперь понятно, чего ты вдруг в статую превратился.

И, подмигнув мне, осторожно поехал к ребятам. Катался он, кстати, довольно умело.

В этот момент я краем глаза кое-кого увидел...

Ба! Знакомые все лица! Вспомни, как говорится!

Где-то вдалеке я увидел знакомую фигуру. Фигуру, которая ехала в нашу сторону... но явно не ко мне.

Больше не было сомнений — вставать на коньки или нет. Со скоростью звука я переобулся и уже через десять секунд очутился возле прекрасной незнакомки.

Я ехал уверенно. Ноги все помнили! А еще, кажется, я понял, что значит "лететь на крыльях любви"...

— Привет... Здравствуйте! — хрипло поздоровался я. И улыбнулся — так доброжелательно, как только умел.

А она... а она неожиданно улыбнулась мне в ответ.

— Привет!

— Разрешите представиться... — осторожно начал я...

Да уж... это тебе не в 2014-м в кино на первой свиданке целоваться среди таких же охочих до ласки парочек... Тут все немножко по-другому. Сложнее.

Я уж было хотел залихватски гаркнуть: "Воспитанник Московского Суворовского Училища Андрей Рогозин".

А чего? Барышни кадетов издавна жалуют. Вон у КПП каждое воскресенье перед увалом целая толпа собирается!

Но не в этом случае... С такой барышней эти примитивные кадетские штучки не прокатят. И я просто сказал:

— Я Андрей!

— Настя... — девчушка внезапно смутилась и поправила тот самый локон, выбившийся из-под шапочки.

— А хочешь мороженого? — радушно продолжил я. И, спохватившись, добавил: — Ну, если ты, конечно, не очень замерзла. А если замерзла, может, чайку?

— Лучше мороженого! — рассмеялась Настя. Взяла у меня так кстати оказавшееся в руках угощение и добавила: — Я уже много лет катаюсь! Меня холодом не испугать! Эй! Гражданин! Осторожнее!

Последняя фраза была обращена не ко мне.

Это "гражданин" Тополь, чтоб ему пусто было, якобы случайно чуть не сшиб мою новую знакомую с ног, затормозив в полуметре. Я был готов поспорить на целую фуру мороженого "Лакомка", что это туловище тут не случайно нарисовалось. Тополь целенаправленно к девчушке свои коньки навострил.

— Прошу прощения, барышня! — улыбаясь во все тридцать два, сказал второкурсник Тополь. — Виноват! Готов загладить свою вину!

— Не стоит! — вежливо ответила Настя. И нахмурила прелестный лобик.

— Нет-нет, барышня! — вовсю разливался соловьем и подкатывал ненавистный мне "старшак". — Я виноват и готов исправить свою оплошность! Как насчет горячего чаю? — и ловелас мигом оттопырил локоть. "Хватайся, мол".

Нависло неловкое молчание. Молчание, от которого зависела моя судьба.

Глава 14

И без того маленькие глазенки будущего "полкана", а ныне — "старшака" еще больше сузились. Губы тронула презрительная усмешка. Потом губенки Тополя шевельнулись — точно изрыгали беззвучные ругательства. В мой адрес, разумеется. Материться вслух мой конкурент за сердце дамы, конечно, не стал. Хоть он и туп — но кто ж так станет подставляться перед барышней?

Мы с Тополем неприязненно уставились друг на друга. "Старшак", навостривший лыжи, то есть коньки к юной симпатичной крале, и подумать не мог, что на его пути возникнет препятствие в виде желторотого "первака". А вишь ты — возникло.

— Слышь, молодой... — едва слышно процедил давний знакомый. Так, чтобы девушка не слышала. — Ты...

Но закончить фразу он не успел.

— Настя! Настя! — окликнул чей-то голос, звонкий и тоненький. — Еле нашел!

Все обернулись.

К девушке со всех ног, точнее, со всех коньков, несся какой-то пацаненок, лет десяти. Катался он, надо сказать, лихо. По мастерству этот шкет не уступал старшим ребятам.

— Чего тебе, Деня? — вздохнув, спросила девушка.

Она почему-то совсем не удивилась, увидев его.

Я нахмурился, пытаясь понять, кто они друг другу. Дворовые приятели? Да вряд ли. Слишком большая разница в возрасте. И не одноклассники точно. А может, соседи?

Я вдруг заметил, что Настя с этим шкетом были очень похожи. Тот же чуть вздернутый носик, те же пухлые губы. И волосенки, выбившиеся из-под шапочки, тоже вьются.

Лихо тормознув прямо возле девчонки, маленький Деня затараторил:

— Короче, Настек! Топай домой. Сейчас какие-то мужики должны прийти. Из службы быта. Мама с работы позвонила.

— Из службы быта? — удивилась девушка. — Прям сегодня? Мы же их целый месяц не могли дождаться!

— Ага! — пацаненок снова лихо крутанулся на коньках. — Вроде кран в ванной чинить припрутся. Мама говорит, заколебалась уже тряпочку подкладывать...

Ясно. Настя с этим Деней — брат и сестра.

— Деня! — строго прикрикнула старшая сестра, которой надоели выкрутасы братца. — Да погоди ты вертеться! С тобой разговариваю! Не со шкафом! А ты-то куда?

"Не со шкафом"...

Что-то знакомое.

— А я в гастроном! — Настин брат, не реагируя на окрик, продолжил выписывать фигуры на катке. — Очередь занимать. Мама говорит, там апельсины выкинули...

И он показал пустую авоську.

Я снова (уже в который раз) словил приступ ностальгии. Казалось бы, самая обычная вещь. А столько воспоминаний!

Советский союз. Никакого ужасного вреда для природы и разлагающегося десятилетиями пластика. Все очень экологично. Вместо пакетов для еды — авоськи. Пирожки — в бумаге. Семечки — в газетке. А вместо одноразовых мешков для мусора — вечное ведро. Выложил на дно газетки — и валяй! Потом вытряхнешь — и новые положишь! Ну и что, что вонять со временем начнет! Помыть же можно!

— Апельсины? — обрадованно переспросила Настя. — Ого! Вот это да!

— Ага! — шкет наморщил веснушчатый носик. — Вроде как уже до остановки очередь стоит.

И он обреченно вздохнул.

А я его понимал.

Апельсинов пионеру Дене явно хотелось. А вот стоять не час и даже не два в толпе унылых, хамоватых и вечно ругающихся взрослых — не хотелось вовсе. Но что ж поделать — "дефицит". Слово, знакомое каждому советскому ребенку. Я и сам, будучи совсем мелким, успел в очередях постоять. Что поделать — пионер помогать старшим. Так нас учили.

А еще... А еще где-то я, кажется, видел этого мелкого шкета. Как пить дать