Академия Слов - Сенни Роверро

и поэтому ею не скрываемыми. Эдгару до сих пор было не очень понятно, как это всё сочеталось в ней с добротой и самоотверженностью, которые она уже не раз ему демонстрировала, работая с ним в паре. В прочем, эти качества, которые были странностью для тёмной, явно передались ей от родителей.

Мира была прекрасна, почти безупречна в каждом своём проявлении. Даже тогда, после того проклятого жертвоприношения, когда ей было плохо настолько, что ей потребовался его свет, чтобы не сойти с ума, и - немыслимо для неё как для личности вечно отвергающей любую помощь сверх необходимой - поддержка, чтобы хоть немного полегчало на душе после беспощадного убийства тринадцати невинных людей, Мирабель страдала красиво. То, насколько трогательной и при этом обманчиво беззащитной выглядела она, вызывая в нём, как и в любом нормальном мужчине, желание беречь и защищать, и при этом не растеряла ни капли своей очаровательной харизмы, до сих пор порой вставало у него перед глазами. Но всё же лучше всего она выглядела и ощущалась, когда все её мысли были заняты работой или когда она находилась, собственно, за самой работой. И этим она вновь болезненно напоминала своих родителей. Смотреть на неё в такие моменты было больно от так и не зажившей раны в душе, а не смотреть невозможно.

Вот и сейчас Мирабель, выслушав его пересказ нового задания, которое им дали, сидела за столом своей кухни задумчивая, сосредоточенная, собранная, но при этом не растерявшая ни капли своей яркости и харизмы, хотя всего лишь сидела и, казалось бы, ничего для проявления этой харизмы не делала - просто она была её частью.

- Значит, призраки, - наконец произнесла она.

- Да, - кивнул Эдгар и отпил кофе. - И их надо будет убедить перестать пугать людей, ограничиваясь разговорами между собой и пределами своего кладбища.

Они вновь сидели на её кухне, она вновь угощала его кофе, которая пила и сама, и предметом их разговора вновь были неприятные дела. Кофе Мирабель, кстати, делала вкусный, но странный. Странным был какой-то незнакомый, пусть и приятный привкус, оттенок которого никак не удавалось определить, однако о причинах его появления Эдгар не спрашивал. Кто знает, что она там любит добавлять в бодрящий напиток? Не его, собственно, дело.

Их новой проблемой было Малоохтинское кладбище. В своё время там хоронили старообрядцев, еретиков, тех, кого признали ведьмами и колдунами, преступников, суицидников и прочих разной степени сомнительности личностей. И по одной из легенд их души по ночам призраками бродили по кладбищу и пугали случайных прохожих внезапным появлением и исчезновением и душераздирающими звуками. Ещё одна легенда Петербурга, ставшая явью. С одним лишь нюансом - призраки бродили не только по кладбищу, но и неподалёку, в его окрестностях.

- Убедить и при этом сделать так, чтобы они не выпили из нас жизнь, - мрачно усмехнулась Мирабель.

Эдгар, к своему удивлению, увидел, как в её взгляде мелькнула тут же умело скрытая тревога на грани страха. То есть эта девушка боялась не охотников на Тьму, не Света, не баньши, не жертвоприношений, не древних, неизвестных даже Министерству духов ритуального капища, а банальных призраков? Что ж, он не мог её осуждать, но было любопытно, почему у девушки, которая раз за разом демонстрировала восхитительное бесстрашие, именно такой страх. Однако если бы он спросил, Мирабель точно бы не ответила, отрицая наличие в ней способности бояться в принципе, а потому Эдгар сделал вид, что ничего не заметил.

Вместо этого светлый мягко улыбнулся и как можно более успокаивающе сказал, стараясь при этом, чтобы Мирабель не поняла, что он старается её успокоить и не разозлилась на это:

- Это уже моя задача, Мира. Я много раз встречался с агрессивными призраками. И даже при условии, что их там будет много, в случае если они проявят агрессивную агрессию, - тут пришлось вновь ввернуть тавтологию, - то я смогу вывести нас с кладбища невредимыми. Так что можешь сосредоточиться чисто на мирной части нашей миссии, оставив остальное мне. В конце концов, ты обещала, что сможешь доверить мне хотя бы свою жизнь.

- Да, - кивнула Мирабель на первый взгляд спокойно, но Эдгару удалось уловить в этом кивке лёгкую нервозность.

Ну да, Мира могла хоть сколько утверждать, что жизнь свою она ему доверить сможет, но это не означало, что это доверие дастся ей легко и просто. Особенно при условии, что она знает, что для него её сущность не тайна. При мыслях об этом не вольно вспоминалось, как сложно было выработать связку с её родителями. Но что поделаешь, тем, кого уничтожают просто за их существование, и положено бояться лишний раз доверять хоть сколько-нибудь. Тяжело вздохнув, Мира вдруг покачала головой с немного потерянным и совершенно несвойственным ей видом, словно вдруг немного растеряла своё самообладание, и пробормотала:

- Насколько же было бы проще, если бы боевой единицей была я.

- Что? - удивлённо переспросил он.

- Говорю, мне было бы проще, если бы роль боевой силы выполняла бы я, - произнесла Мирабель, тут же принимая свой обычный, спокойный и чуть ироничный вид. А потом невесело усмехнулась. - В конце концов изначально именно Тьма должна быть защищающей силой, а Свет миротворческой. Но в этом мире опять всё перепуталось.

Эдгар понимающе кивнул. Да, она была права. Если бы в этом мире всё было правильно, то их роли распределились бы прямо противоположно. Но этот мир безумен и уже давно, поэтому на нём, сыне Света, боевая функция, а на дочери Тьмы роль миротворца. И если он уже давно привык быть боевой единицей, которой ему быть не положено, то Мире это было ещё не привычно. Это вполне естественно противоречило ей на уровне её тёмной сути. Однако сделать с этим было ничего нельзя. У него не было таланта к убеждению, который был у неё, а у неё не было боевого опыта, которого с лихвой хватало ему.

Глава 11. О кошках

Мирабель

Придя домой после очередных разборок с нечистью – в этот раз на окраинах города разбушевалась группа кикимор – и обнаружив, что свет везде выключен, я насторожилась. Вира должна была быть дома, и любительницей темноты она, насколько мне известно, не была. Услышав откуда-то со стороны кухни судорожное прерывистое дыхание, нарушающее тишину, мысленно чертыхнулась. Теперь то, что с Эльвирой что-то случилось, было очевидно. Душу обдало могильным холодом страха и