Ментальная кухня – 2 - Максим Злобин

Прищурившись, он кое-как разобрал лихую размашистую подпись в углу. К счастью Владимира Агафоныча, ушлый художник подписался простенько. Вместо каллиграфических закорюк, смайликов и прочей хрени, в углу полотна он просто вывел свою фамилию.

— Алёшин, — прочитал барон Ярышкин, а потом воскликнул: — Только не говорите мне, что это оригинал! — пускай и слышал эту фамилию впервые. — Иначе я умру от зависти!

— М-м-м-м, — слабо улыбнулась Изольда Карловна. — Вы ещё и в искусстве разбираетесь?

— По верхам, — дежурно отсмеялся Агафонович. — Ровно настолько, чтобы не прослыть невеждой.

— М-м-м-м…

Безобразова утёрла последнюю слезинку и отложила платок. А после изобразила недвусмысленный жест: упёрлась локтями в стол, руки сцепила в замок, а на «замок» положила подбородок. И глазёнками похлопала. Хлоп-хлоп-хлоп.

— А ведь мне вас так и не представили, — сказала Безобразова. — Не хотелось бы обращаться к такому интересному мужчине по фамилии…

«Чёрт!» — выругался про себя Агафонович. Кажется, он сам того не желая, загонял себя в этот омут всё глубже и глубже. И вот он уже «интересный мужчина».

Да ещё грёбаное имя! Ровно для таких вот ситуаций у барона Ярышкина имелось альтер-эго «Вадим Нечаев», но сейчас оно совершенно не подходило, — фамилия уже была озвучена. Так ещё и в голову, как это частенько бывает, полезла всякая чушь: Татай Мухраевич, Бубуй Мумуевич, Ахалай Махалаевич и явный этнический поляк Лясько Масяськович. Нормальные человеческие имена разом вылетели из головы.

— Василий Викторович, — встал и чуть поклонился барон Ярышкин. — К вашим услугам.

— Василий Викторович, скажите, а вам случайно не нужно присоединиться к поискам? Как думаете, ваши коллеги в состоянии справиться без вас?

«Сука!» — заорал где-то внутри себя Агафонович: «Сука-сука-сука!»

Безобразова поставила ему гроссмейстерский мат. Задала вопрос, на который можно ответить лишь одним способом, и способ этот играл явно не в пользу Агафоновича.

— Конечно же справятся, — улыбнулся барон Ярышкин.

— М-м-м, — вновь протянула Изольда Карловна. — В таком случае, может поднимемся наверх? В моей спальне висит ещё несколько работ Алёшина. И если хотите, я с удовольствием их вам покажу…

12:05

Подвал

Идея о том, что утратившего умственные способности отца семейства содержат в подвале, была бесчеловечна. К счастью, — правда не совсем понятно к чьему именно счастью, — она не подтвердилась.

Мишаня Кудыбечь лосём промчался по всему нижнему этажу. Присвистнул при виде домашнего кинотеатра на двенадцать мест, подивился небольшому бассейну с парилкой, позавидовал постирочной и истёк слюной по залежам вина в специальном погребе. Собственно говоря, вот и всё. Смотреть здесь больше нечего — осталось всего две двери.

За первой оказался небольшой чулан, — весь в стеллажах с бытовой химией, тряпками и прочим хозяйственным инвентарём. А вот за второй, внезапно, была библиотека.

— Ого, — вырвалось у Мишани.

По меркам аристократии, библиотека была совсем крошечной. Всего два стеллажа, — каждый не больше метра длинной. Ещё кресло для чтения, да удобный светильник, вот и всё. Но книги! КНИГИ!!!

— У-у-уу-ух…

Книги, что стояли на полках выглядели древнее самой Вселенной. Огромные, в потрескавшихся кожаных переплётах, с кисточкой-закладкой на каждом томе. Настоящий фетиш библиофила. И всё это богатство лежало здесь, покрытое толстым слоем пыли и никому не нужное.

— Интересно, — сказал вслух Мишаня, подошёл поближе и побежал взглядом по корешкам.

Ну точно! Учебники магии, да притом такие, каких не найти в свободном доступе. Ни в сети, ни в магазине, ни даже в Академии на старших курсах. Книги, которые лежали здесь, можно было отнести к разряду пресловутых «секретов рода».

И вот, посреди всей этой красоты…

— Охренеть, — выдохнул Миша и прочитал вслух: — Распутин Григорий Ефимович. «Авторские техники призыва демонических существ».

Не своровавший ничего и ни у кого за всю свою жизнь, Миша Кудыбечь впервые столкнулся с непреодолимым искушением…

12:05

Вася Каннеллони

Побегать, конечно, пришлось, но-о-о-о… пять минут? Пф-ф-ф! Агафоныч пророчил двадцать на всё про всё, и мы пока что опережаем график. Геннадий Витальевич Безобразов безо всяких проблем нашёлся в своей собственной спальне и представлял из себя жалкое зрелище.

Он даже взглядом меня не удостоил. Сидел в кресле напротив окна в замызганной футболке с разноцветными пятнами на груди, — видимо, со слюнявчиками для Его благородия тут никто не заморачивался.

На коленях шерстяной плед, руки поверх пледа и… вот ведь чёрт, а⁈ Руки…

Тело Геннадия Витальевича ещё не успело атрофироваться. Несмотря на некоторый лишний вес, руки барона были настоящими мужскими руками. Толстыми, крепкими, рельефными, и кое-где даже с выпирающими венами. И от того мне стало ещё жальче. В голову полезли нехорошие мысли о том, как резко всё может оборваться.

Фу-у-у-ух…

Ладно, отставить нюни. Задача минимум выполнена, и пока есть время надо попытаться выполнить задачу максимум. Прикрыв за собой дверь, я начал вихрем носиться по комнате Безобразова. Посмотрел в шкафу, в тумбочках, под кроватью и даже в баре-глобусе. Буквально обшарил все углы на предмет каких-нибудь тайников или сейфов, но так ничего и не нашёл. Единственный документ, который попался мне на глаза — паспорт барона. И всё.

Действительно, наивно было полагать, что где-то здесь я найду завещание графа Орлова. Вот так легко и просто. Чушь…

Ну да хрен с ним, задача всё равно почти выполнена.

— Захар, — сказал я в канал. — Наверх, налево и до упора. Дуй ко мне прямо сейчас, жду тебя с тестером.

— Понял, — ответил Гачин-Мучинский. — Но пока что не могу. Я в холле на первом этаже, со мной двое клоунов. Ну то есть штатских. Смените меня кто-нибудь и я тут же поднимусь. Есть кто свободный?

12:06

Комната Кати

В одних лишь трусах и туфлях, Санюшка сидел на кровати девушки, глазел по сторонам и болтал ногами. Никакого сексуального подтекста в происходящем Аничкин для себя не улавливал… но так ведь его и не было.

До сих пор не перебросившись с ним и словом, домработница с головой ушла в работу. Она сшивала половинки стриптизёрского костюма с такой быстротой, как будто за ней кто-то гнался. Как будто от этого зависела её жизнь. Стежок, стежок, ещё стежок. Руки буквально порхали над Санюшкиными штанами, и лишь изредка Катя позволяла себе поднять взгляд.

И