Мастер спорта в догонялки - Анатолий Бурак

он мою скромную персону, с интересом уставившимся на вашего покорного слугу, хмурым обитателям. — Николай Петров! Любитель молоденьких девушек и, по совместительству, младший лейтенант милиции!

После чего продемонстрировал всем, почему-то не отобранное при обыске удостоверение и маленькую стеклянную баночку. В которой раньше, до проведённой мной переработки находился, иногда используемый «по прямому и недвусмысленному назначению», вазелин. А теперь, перемешанное с этой вязкой и жирной субстанцией, хранилось парализующее вещество с натыканным туда иглами.

К слову, открывать и исследовать содержимое, не иначе, как по причине самоуверенности и природной тупости, арестовавшие меня КГБэшники не стали. Просто, погоготали и напророчили, что «в ближайшем будущем, мне это, „обязательно и непременно“ понадобится».

Охуевший, то есть простите, впавший в лёгкий такой, можно даже сказать перманентный, ступор от только что проведенной и такой информативной презентации, я покрутил кистями руи и попытался размять плечи.

Ведь то, что легко не будет, понял сразу. Так как откровенно глумливый тон и подленькая двусмысленность выданной мне характеристики просто-напросто не оставляли простора для манёвра.

А вот полёту фантазии, вызверившихся на меня сокамерников — наоборот. Давали возможность напридумывать тако-о-ого-о-о!

«И ведь, ни грамма не соврал, сука»! — Злобно подумал я.

И то правда… Коля Петров? Да, он самый и есть! Девчёнок, во всём их разнообразном и вызывающий недвусмысленный интерес великолепии люблю? Так кто ж их не любит, лапочек и милашечек!

Да за последние две с небольшим недели, дня не было, чтобы я не задумывался о том, где найти, временную и, обязательно на всё согласную, вторую половинку.

Ну, а то, что служу в милиции, это же самая что ни на есть, настоящая правда.

В общем, пресловутый «казённый дом» встретил меня во всём своём мрачном и не сулящим ничего хорошего, великолепии. Так что, понимая, что ни о какой комфортной отсидке речи не шло, я глубоко вздохнул и приготовился раздавать «сёстрам по серьгам».

Глава 17

Правда, сразу переходить к активному физическому воздействию на сокамерников, не пришлось. Да и «классической» встречи нового сидельца, с расстиланием полотенца под ноги и загадыванием, принятых в уголовном мире шарад, тоже не было.

Всем и так было ясно, что вновь прибывший не относится к блатному миру. А, скорее, очень даже наоборот. И по всем, писанным, а так же неписаным но, порой, гораздо более суровым и действенным законам, здесь появиться никак не мог.

Ну а, раз уж случилась такая оказия то, даже самому распоследнему дураку было понятно, что косяк бедолага упорол знатный. Ведь менты, какими бы суками и блядями они не были, за своих стояли горой.

Подумаешь, мусор оступился! «С кем не бывает»… Особенно, при такой, напряжённой и ответственной, отнимающей все силы и нервы, прямо скажем, непростой работе. Это по мнению мусоров, разумеется.

Любой же честный бродяга понимал, что никто из представителей власти, имея, пусть даже микроскопическую и чисто теоретическую возможность, вдруг оказаться по ту сторону закона, ни в коем случае не хотел создавать прецедент.

Поэтому проштрафившиеся «начальники» сидели отдельно от представителей криминального мира. И даже в страшном сне не могли представить, что когда-нибудь окажутся в такой вот, предназначенной для ломки и, практически полного уничтожения личности, камере.

Кстати, все постоянные обитатели «пресс-хаты» в уголовной среде тоже были людьми конченными. И, попади они в общую камеру или в отряд на зону, и за жизнь любого из этого отребья никто не даст даже докуренного петухом чинарика.

Максимум, протянули бы до отбоя. Да и то, не факт! О каждом из них давно прошла нужная и, фактически являющаяся смертным приговором, «малява». Не оставляющая, попавшей в общество порядочных людей мрази ни одного шанса.

В общем, с одной стороны, находящиеся здесь существа принадлежали к уголовному миру. А с другой, прямо и недвусмысленно встали на сторону администрации. Работали на неё за страх и за те, в общем и целом простые и доступные на свободе плюшки, вроде нормальной еды, курева и, конечно же, алкоголя.

Трёхлитровая банка с которым, кстати, в открытую стояла на столе. Так же, как и пяток гранёных стаканов, да немудрящая, по меркам воли, само-собой, но в общем и целом, обильная и сытная закуска и початые пачки с сигаретами. Среди которых были даже «буржуйские» с фильтром.

Дым, кстати, в камере, стоял, в буквальном смысле, коромыслом. Так же наличествовал стойкий запах сивухи, не очень чистых тел и то неуловимое и вызывающее отвращение у не привыкшего к подобному образу жизни человека, амбре, присуще подобного рода заведениям.

Не сказать, что у меня был богатый опыт и обширные знания о советских тюрьмах. Но, не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что ни в заселенном рабочими или студентами общежитии, ни в армейской казарме, такого вот… скажем так, неуставного вопиющего беспорядка и вызывающего стойкую бевотину запаха, быть попросту не могло.

Ну а то, как меня, сходу и без обиняков, отрекомендовали здешнему «обществу», ясно давало понять мои, «безрадостные» для несведущего человека перспективы. А так же незавидное времяпрепровождение в ближайшем будущем.

Собственно, наглядная демонстрация моей печальней судьбы, валялась позади стола и, пугая разбитым лицом, тихонько постанывала. Исколотые перстнями руки бессильно скребли пол а, когда изрядно отмудоханный но, судя по брошенному исподлобья колючему взгляду, не сломленный человек попытался встать его сильно но, как-то походя и лениво, ударили ногой в почку.

— Лежать, девочка! — Сипло процедил сквозь щербатые зубы, сидящий на нарах бугай, чей голый торс был испрещён нательной живописью. — Мы с тобой ещё на закончили… Так что, — тут амбал с противным хрипом собрав в ротовой полости харкоту, смачно плюнул, стараясь попасть на лицо измордованному, — подожди пока. Сейчас мы, по быстрому, отпетушим эту красотку, — Тут вся камера дружно и очень не приятно (ну, для меня во всяком случае) предвкушающе загоготала, — и продолжим нашу увлекательную беседу.

«Мда-а… Обстановочка так себе». — Опечалился я. — «Даже не "на троечку». А, прямо скажем, на полноценный и безапелляционный «кол с минусом».

Нет, ну я не то, чтоб совсем уж, сильно расстроился. Но, будь на моём месте обычный, не столь уверенный в собственных силах и возможностях индивидуум, сердце его, прочно и безоговорочно ушло бы в пятки.

А так… Пять рыл, вооружённые двумя (ну, по крайней мере, увиденными мною на столе), кухонными ножами. Хотя, не будем исключать возможность того, что у каждого из обителей этой «славной», в кавычках, камеры, имеется заточка.

Хотя, вряд ли…