Мастер спорта в догонялки - Анатолий Бурак

Ведь, ежели разобраться, ну никак не мог, шестнадцатилетний на вид пацан, вырубить пятерых матёрых уголовников. Которые, лишь одним своим зверским видом могли вызвать непроизвольный процесс дефекации. А для того, чтобы загнать шкета под нары, достаточно было лёгкого непринуждённого щелчка по лбу.

Ну а, окажись я не подсадной уткой а, так сказать, «честным», пусть даже и «мусорским» «фраером» то обнародовать своё имя или прозвище, которое в мире урок правильно назвать «кликуха» или «погоняло», и вовсе лишнее.

Представьте на минуточку, что я, оказавшись в общей камере, начинаю рассказывать, что застал под столом в пресс-хате такого-то и такого-то. Что есть чёткая и конкретная информация, навсегда пресекающая путь по «карьерной лестнице» этому бедолаге.

А так… Ну, ляпнет, ставший случайным свидетелем дурачёк, что кого-то там метелили. Ну так, по невнятному описанию поди разбери, кого и за что.

Ну а то, что после устроенного мною побоища будет какая-то движуха, дающая моему, так же как и я являющемуся «временным» и «подвергаемым неформальному воздействию», обитателю шансы вырваться из этого страшного места, можно сказать, вполне прогнозируемый факт.

В общем, не доверял он ну и… очень даже может быть, что правильно делал. Мне он не друг, не товарищ и, тем более, не брат. «Рвать» отсюда «когти», в любом случае, предпочту один.

Так что, я просто пожал плечами и, давая понять, что мне, в любом случае пофигу, попросил.

— Помоги связать.

Тот, первым делом прибрав со стола нож и спрятав его в карман, встал и, сделав несколько шагов и, при этом два раза сильно пнув по головам валяющихся на полу обидчиков, подобрал второй. И уже им принялся полосовать снятые с нар грязные и не очень сильно но, всё-таки воняющие немытым человеческим телом, простыни.

Я же, вытащив из шей двух своих жертв смазанные парализующим средством иголки, отвернулся и поместил их обратно в баночку из-под вазелина.

А затем, морщась от брезгливости и тихонько ругаясь, принялся упаковывать и «пеленать» бессознательных урок.

«Руки обязательно помыть надо»! — Пробурчал под нос, заканчивая и осматривая представшую перед глазами благостную картину.

Что, собственно, и сделал, как только с блатными было покончено. Мой же помощник, не удовлетворившись этим, надел всем на головы наволочки. А после начал деловито обшаривать карманы и прощупывать швы пленённых сидельцев. И, как ни странно, улов неожиданно оказался довольно большим.

Несколько мятых купюр легли на стол и, жадно глядя на внезапно обретённое «богатство» предприимчивый уголовник спросил.

— Как делить будем, мент?

Бегло пробежавшись глазами по скомканным бумажкам, среди которых имелся даже зелёный «полтинник», я прикинул, что здесь немногим более двухсот рублей. И, невольно задаваясь мыслью, как деньги попали в, так сказать, самое сердце и «святая святых» советского пенитенциарного заведения, задумался.

Вряд ли среди администрации водятся круглые дуралеи. Не видящие дальше своего носа и, не заметившие при обыске запрещённые, (а том что обладание деньгами сидельцам никак не входит в перечень разрешённых вольностей я нисколько не сомневался) материальные блага.

«Везде бурлит жизнь, всюду цветёт и пахнет коррупция». — Еле заметно улыбнулся я.

И даже в Изоляторе Временного Содержания, при известной изворотливости «можно жить» и, пусть по меркам свободы, сиро и убого но, по сравнению с остальными, «простыми», так сказать заключёнными, очень даже «ничего себе».

— Чё молчишь, мент? Как дербаним? — Прервал мои досужие размышления ушлый сиделец. И, напряжённо смотря в глаза, полуспросил-полупредложил. — Пополам, или?..

Причём, по алчному, прямо-таки ласкающему деньги взгляду, было понятно, что он совсем не прочь забрать всё найденное себе.

«Однако, нахальство — второе счастье». — Про себя усмехнулся я.

Ведь, только что, буквально несколько секунд назад, он был в шаге — да что там! — в миллиметре от самой низшей и всеми презираемой касты «опущенных». А теперь, гляди ты! Уже обшмонал моих жертв и нагло и беспардонно претендует на половину награбленного.

Хотя, с другой стороны, ежели как следует подумать и разобраться, без его ушлой помощи я бы просто-напросто не додумался обыскать валяющихся в отключке пострадавших. Да и, как ни крути, а вписался он за меня по полной. В меру своих слабых сил и, вследствие полученных лёгких травм ограниченных возможностей, но всё-таки…

В общем, задавив жабу и решив, что «спокойные тылы» лучше чем лишняя сотня рублей, я опять пожал плечами и сказал.

— Поровну.

— А ты правильный пацан, мент. — Снимая робу и, начав вспарывать швы, сделал мне комплимент урка. И, вытащив откуда-то из-под воротника иголку с ниткой, принялся зашивать отобранные из обще кучи, мелкие купюры. — Если на общую попадёшь, скажу братве, чтобы тебя не трогали. В люди, конечно, тебе не выбиться, масть не та. Но, отсидишь свои годы нормальным, порядочным мужиком.

В лёгком ахуе, то есть, простите, в внезапно возникшем и, если честно, вызвавшим небольшой такой ступор, удивлении, я вылупился на хозяйственного зека. Который, вместо того, чтобы думать о том, каким образом выбраться из этого, если честно, уже начавшего немного надоедать и несильно давить на психику, замкнутого пространства, занялся, неуместными на мой взгляд, обыденными делами.

Я, вообще-то, здесь задерживаться не собирался. А ближайшими планами были не безпроблемная отсидка в общей камере и признание, безопасного для моей жопы прочих частей тела, «правильного» так сказать, статуса рабочей лошадки, а поспешное бегство.

Причём, сделать я это планировал, как можно быстрее, а ноги унести со всей возможной скоростью и, естественно, как можно дальше.

Так что будучи, в общем и целом, благодарным за обещанные в перспективе благоприятные рекомендации, я осторожно поинтересовался.

— А дальше что думаешь делать?

— Сразу надо дождаться ужина. — Заканчивая портняжное занятие и откусывая нитку, сообщил он. А потом, воткнув иголку обратно под воротник и замотав вокруг остатки нити, обстоятельно продолжил. — Этих, он мотнул головой в сторону валяющихся на полу и пока не подававших признаков жизни поверженных мучителей, разложим по нарам. Баландёру до пизды, так что пайку приму я. Поедим от пуза, а потом, на вечерней проверке, и начнётся настоящий кипеж. Нас, скорее всего, раскидают по штрафным изоляторам. А этих… А-а-а, да мне похуй, — тут он энергично и очень экспрессивно махнул рукой, — что с козлами «хозяин» сделает.

После чего, не сдержав эмоции, уголовник вскочил и отоварил каждого обутой в грубый ботинок ногой, по кумполу.

— Пускай в больничке поваляются. — Злобно процедил он.