Живые и мертвые - Ярослав Гивиевич Заболотников

От дружелюбности мужчины не осталось и капли. Маленькие глазки выпучились, с ужасом осматривая испорченное изделие:

— Ты — порвать. Ты — платить.

— Я не рвала.

— Ты — порвать! Ты — платить! — повысил голос незнакомец, а после, видимо, продублировал то же самое на языке островов: со всех сторон полетели косые взгляды, даже торговец фруктами осуждающе покачивал головой.

Лайла уже догадалась, что перед ней обыкновенный пройдоха. А главное, откажись она от упорно навязываемой вещи, отодвинь её от себя ладонью — результат был бы аналогичным.

— Какие-то проблемы? — вырос рядом с хмурой вампиршей Джон.

Лохматый наградил широкоплечего воина пристальным прищуром, а после осторожно приподнял изделие:

— Она — порвать редкий вещь. Сложный работа! Должна платить. Могу взять монета. Могу — кулон. Оба!

Маленькие глазки не помешали рассмотреть и серебряный полумесяц, и золотую розу, и даже монеты в опущенной руке. От такой наглости Лайла невольно прикрыла ладонью висевшие на груди украшения:

— Джон, оно само от лёгкого прикосновения рассыпалось. Скорее всего, намеренно.

— Да ясно. Дураков ищет, — следопыт сверлил проходимца взглядом.

Однако тот и не думал отступать. Ухмыльнулся. Указал рукой вдаль:

— Если не платить, я звать стража. Они заставлять. Вы — страдать.

— Есть ещё вариант, — остриё кинжала поддело подбородок лохматого. — Я сделаю заплатку из твоей щеки, — внезапно возникший Рэксволд встал прямо перед ним. — Хочешь? — на острую сталь выступило несколько алых капель.

Проходимец стоял не шелохнувшись. Испуганно глядел в карие глаза. Потом же пробормотал:

— Не надо. Я сам чинить. Дома чинить.

— А справишься? Глянь, как порвалось, — ассасин выхватил изделие и грубо смял его пальцами. — Давай всё-таки заплатки?

— Н-не надо.

— Ну, тогда удачной починки, — скомканная шаль полетела в распахнутую сумку. — Ещё раз увижу — убью, — развернув лохматого за плечо, ассасин отвесил ему вдогонку крепкого пендаля.

— Лихо ты его, — Джон смотрел, как захромавший пройдоха пытается затеряться в толпе.

— Спасибо. Вам обоим, — Лайла поглядела вдаль: — А если он стражу позовёт?

Рэксволд самодовольно усмехнулся:

— Такую шваль «псы» сами зарубят. Здесь, на островах, проблемы решают иначе. Сейчас ещё выясним, почему торговец стоял и пялился. В доле он с этой падалью или честнейшей души человек: просто задумался и даже скидку нам сейчас сделает… — карий взгляд впился в круглое лицо.

После домысла, озвученного на местном языке, торговец за прилавком широко заулыбался. И цену сбросил, и фрукты красиво упаковал в плетёные коробы. Их чудесный аромат хоть немного поднимал испорченное настроение Лайле, что задумчиво шагала к пирсу. Родной язык на чужбине всегда ласкает слух, но никогда не знаешь: согреет он душу или поранит. Теперь чудилось, что все в Мазранке видят под зелёным платьем чужестранку и жаждут получить с этого выгоду, — город стал казаться недружелюбно гудящим осником. Не терпелось вернуться на «Узницу берегов». К счастью, она уже ждала в порту. А оттуда прямым курсом на Кокосовый остров. Какой же всё-таки удачей было встретить Эффи, ребёнка, ещё незапятнанного предвзятостью и корыстью. И пусть нерадивый отец оставил её без присмотра, хотелось верить, что он не лесной разбойник.

Глава 9

Никогда ещё Кокосовый остров не пользовался такой популярностью. Пустые лодки толкались у причала, словно крабы у раздувшейся туши. Некоторым не хватило места — они болтались с краю. Однако на острове царила безлюдность. Лучи заката пронзали гробовую тишину, алея на песке длинными шрамами.

Железная дверь мельницы отворилась — Хризальтера вышла наружу. Её тело было измарано кровью настолько, что портупея терялась в блестящей красноте, а чёрные пряди сочились багровой росой. Демонесса поднесла к лицу хвост, с какого одна за другой срывались рубиновые капли:

— Каждый раз все такие непохожие, а заляпывают одинаково… Слишком мало разнообразия внутри… Скука…

Демонесса шагнула в густые тени и возникла впереди, всего в метре, но уже абсолютно чистой — за крыльями шлепками попадала кровь.

— А где же мой герой?.. — сиреневый взор прочертил заросли облепихи, пока не замер где-то на середине. — Во-от он…

Ещё один шаг в тени, и копыта омыла набегающая на каменистый берег волна. Могрим стоял рядом. Прислонившись лицом к удочке, глядел на рдеющий закат. В ведре у его ног плескалась рыба, а неподалёку, вокруг уползающей мокрицы, игриво скакала Сумра. Однако мужчина безучастно созерцал молчаливую гибель очередного дня.

— Ты хорошо потрудился. Я готова тебя вознаградить.

— У меня есть вопрос… — не поворачивая головы, произнёс Могрим.

— Ты серьёзен, как чёрная дыра в период колебаний. Давай свой вопрос.

— Если инкаэров больше не осталось, кто те, кого мы зовём демонами? — мужчина посмотрел в сиреневые глаза. — Твои творения? Такие же, как Сумра?

— Ты удивлён? — Хризальтера улыбнулась, зашла мужчине за спину и прошептала на ухо: — Я способна не только разрушать. Некогда я стремилась к созданию жизни. Иногда — по своему образу и подобию. Иногда — давала волю фантазии. Однако мои порождения предали меня: в моё отсутствие покинули кромку миров. Ради физического воплощения и чужих душ. А увёл их тот, кому я безоглядно доверяла. Не могу сказать, что меня это расстраивает. Отчасти мне льстит их непокорность, их безудержное желание обрести свой путь. Всё-таки каждый из них — частичка меня.

— Почему думаешь, что я не предам? — Могрим скосил глаза влево, к выступавшему в поле зрения кончику рога.

На покрытые рубахой плечи осторожно легли тёмные когти, а губы снова задвигались возле уха, на сей раз у правого:

— Знаешь, что меня поражает в людях? Бесконечное лицемерие. Они считают меня чудовищем. За мою беспринципность. Мне всё равно кого убивать. Могучего воина или хилого старика. Я могу убить младенца на руках у матери, а следом — и её. Человек ничем не важнее льва или сверчка, энергию каких при необходимости я также поглощу. Люди же придумывают оправдания на каждую отнятую жизнь. Комара? Он кусается. Муху? Она досаждает. Мышь? Портит запасы. Оленя? Хочется есть. Притом они делают это без зазрения совести или сожаления. Наоборот. Часто испытывают удовольствие. Получают азарт от выслеживания добычи, радуются метко выпущенной стреле, наслаждаются вкусом жареного мяса. Особенно меня забавляет, как люди определяют ценность любого создания тремя аспектами: размером, внешним