Живые и мертвые - Ярослав Гивиевич Заболотников

видом и возможной пользой. Случайно раздавить муравья? Всё равно. Ведь их много и они никому не нужны. Раздавить котёнка? Плохо. Ведь он милый и, вероятно, мог вырасти мышеловом. Хотя в обоих случаях отнятая жизнь у создания лишь одна. Вот где лицемерие достигает пика. Однако кто для них чудовище? Я. Исключительно я. И осуждают меня слепцы, неспособные узреть безмолвные страдания пойманной на крючок рыбы. Правда в том, что законы мироздания едины для всех. Человек, как и любой другой вид, борется за выживание. Но посмей сравнить человека с тараканом, и вот перед тобой уже нахмуренные брови. Он оскорблён, представляешь?.. — язвительно заметила Хризальтера. — Но ты… Ты иной… В тебе нет высокомерия. И видишь ты намного больше, чем говоришь. Осознаёшь ценность отнятой жизни, будь то хоть рыбка, хоть человек. Понимаешь, что, убивая, поглощаешь чью-то судьбу, вместе с нерождённым потомством и невоплощёнными деяниями.

— Нас таких почти не осталось, — сдвинув распахнутую рубаху, Могрим развернулся: на правой груди светлел старый ожог в форме сложенного узором солнца. — Я из племени Махоссо. Мой народ жил на островах ещё до наплыва чужаков и написания Кодекса. Мы можем убивать по разным причинам, но всегда просим про себя прощения: молимся Небесному Диску, чтобы испущенный дух нашёл покой.

Демонесса аккуратно провела пальцами по взбугрённой коже и подняла глаза:

— Ты бы удивился, если бы узнал, что Диск на самом деле Шар?

— Нет. На всё воля Небес.

— Воля Вселенной. Ты недалёк от истины… и меня. Тоже стремился творить. Я видела твои воспоминания. Когда-то ты увлекался лепкой. Пока не забросил. Глина не могла тебе дать желаемого. Слишком хрупкая, слишком непослушная… для тонкой работы. Казалось бы, иди в кузнецы, но ты хотел работать без инструментов. Руками. Мог ли ты подумать, что давно погребённая мечта вернётся на сорок втором году жизни? Вслед за Сумрой, — взор Хризальтеры стал лиловым: — Держи, счастливчик.

Отпущенная удочка упала в воду. Могрим приподнял задрожавшие кисти: по ладоням и пальцам разбегался тёмный узор, напоминавший отпечаток мокнутого в чернила корня.

— Теперь тебе подвластна самая необычная из всех существующих материй. Тень, — демонесса указала на побережье. — Попробуй, шагреневая щёчка. Просто пожелай.

Мужчина посмотрел на колючие заросли, под какими тянулась теневая полоса. Стоило лишь подумать — тени поднялись пологим бугром. Затем просели от мимолётного удивления и тут же поспешили за новой мыслью: закачались, подобно волнам. Следуя за взором, они послушно плескались по берегу, вздымались шипами и распадались на фрагменты. Один из них был приближен к подкравшейся Сумре, и та ловко прыгнула на него передними лапами, словно ловила мышь.

Могрим вновь взглянул на узорчатые руки:

— Что я могу создать?

— Зависит от того, насколько богата твоя фантазия, — лукаво улыбнулась Хризальтера. — Но думаю, ты справишься со следующим поручением. Нам нужны те, кто станут денно и нощно охранять остров. Ценой своей жизни. Я научу тебя её создавать.

— Гхм… — поднял глаза мужчина. — Люди тебе нипочём. Кого мы ждём?

Оставив за спиной тонущее в море солнце, демонесса посмотрела на тёмный горизонт, откуда по небу растекалась ночь:

— Завистников. Они всегда приходят вслед за людьми.

Глава 10

После возвращения существ не прошло и двух месяцев, а некоторые уже основательно приспособились к новому миру. И речь совсем не о тех, кто пытался его спасти. А о том, кого вела вперёд исключительно месть.

Пасмурным утром эскадра из восьмидесяти двух кораблей рассекала морские просторы. Чёрные как смоль паруса. Укреплённые стальными листами борта. Баллисты и катапульты. Команды бесстрашных бойцов, готовые по приказу флагмана взять на абордаж любого врага или отправить на дно обугленный остов.

Даже такая мощь могла сметать всё на своём пути, однако суровое вооружение дополнялось магией. Примкнувшим к военному походу друидам достались самые важные роли: аэроманты не позволяли попутному ветру утихнуть, а заклинатель зверей следил, чтобы одиннадцать прожорливых бурых медведей пребывали в спячке до самого побережья. Защитники Грозовых Островов, не видевшие животных крупнее безобидных лам, будут в настоящем ужасе! Медведей, для каких уже имелась специальная лёгкая броня, ждут горы свежезадранного мяса. Возможно, немного жареного. После шквала горящих снарядов аэроманты легко раздуют пожары до колоссальных масштабов и в нужном направлении. Бойцы пройдут по пепелищу, убивая всякого, кто осмелится встать на пути. В самое сердце Хмурого Острова. К Грозовому престолу. И едва на него сядет победитель, власть перейдёт к нему по праву сильнейшего, а все Грозовые лорды разбегутся, как крысы с тонущего корабля, ведь не просто так непрощающий предательства Бальтазар зен’Акстер прозван «Костоломом».

Только корабли отплыли от Эльтарона, Бальтазар снял корону и вычурные одеяния. Военный поход требовал строгости. Чёрная треуголка. Серый камзол с темневшим на спине знаком: треугольником из сломанных костей. Пепельные штаны, стекавшие к сапогам цвета сажи. Неизменным было лишь висевшее на ремне оружие: небольшой молот и длинный, похожий на гарпун крюк — давние спутники побед. И возглавлявший эскадру галеон «Возмездие» стремительно шёл им навстречу.

Однако недостаточно спланировать победу — её нужно обеспечить. Какой смысл ждать от будущего твёрдой руки, коли ногам шатко уже в настоящем? И шаткость эта зачастую — рыхлая земля будущей могилы. Слишком давно враги не подсылали убийц. Обычным-то не подобраться. Но и ассасинов не видно. С одной стороны, у тайных гильдий убийц негласный запрет на ликвидацию глав государств, с другой — контракт на убийство был подписан до коронации, а ассасины всегда доводят дело до конца. Ситуация неоднозначная. И раз уточнить её не у кого, надо позаботиться о своей безопасности до начала сражения. Чтобы во время триумфального наступления не получить в спину нож.

Ассасины — мастера скрытности. Но корабль — не город и не лес. Пространство ограничено, вокруг лишь открытое море — сколько ни прячься, рано или поздно заметят. Убийце нельзя отсиживаться, аки сельдь в бочке, ему нужно собирать информацию. И всякий раз это риск. Особо глазастых, разумеется, можно убрать, но не досчитаются кого — уже точно всё вверх дном перевернут. Таиться — не вариант. А вот занять чьё-то место… Не зря ассасины также славятся искусством перевоплощений.

Всех участников военного похода Бальтазар отобрал лично: воины, лекари, повара — никто не избежал серьёзного разговора под испытующим взглядом. Глаза — зеркало души. Туда взгляд и устремлялся, выметая из её уголков самые потаённые желания. Их ненужно было озвучивать. Достаточно мимолётного отражения дурных намерений,