Живые и мертвые - Ярослав Гивиевич Заболотников

— Э-э-э…

— Изумительно, — с придыханием произнесла Лайла. — Джон, ты гений!

— А ну, стрельни в стену! — с горящим взором выпалил Рэксволд.

— С ума сошёл? — возмутилась Лайла. — Мы ничего не знаем о свойствах этого артефакта. Так можно и без корабля остаться.

— Да, да, ты права, — недовольно поморщился Рэксволд. — Айда наверх. Чайку подобьём, — заметив, как лицо вампирши застилает хмурость, он пожал плечами: — Или просто выстрелим в небо…

— А если подходящая стрела всего одна? — с опаской спросил Джон. — Как мы её потом отыщем?

— Боги! Вот зануды! — закатил глаза ассасин. — Через полчаса будем на острове, бери этот лук с собой. На деревьях проверим. И я ничего не хочу слышать про обиженных дриад! — указал он пальцем на Лайлу и, резко развернувшись, вышел в коридор.

— Надо соглашаться, — Джон усмехнулся. — Иначе он нас на том берегу и прикопает.

— А если — нет, мы определённо пожалеем, что не прикопал, — улыбнулась Лайла. — В любом случае пока это самое разумное решение.

Они одновременно опустили взоры на мозолистую ладонь, где таинственно блестела металлическая дуга: внезапная находка с неизвестным потенциалом.

* * *

Стук лодки о пустой причал. Шелест накинутой на столбик петли. Скрип досок под шестью парами сапог. Вместе со странниками на обогретый солнцем остров сошёл и Густаф. Он как здешний капитан мог позволить себе многое. Даже бумаги имел официальные. С ним всякий иностранец — часть команды. Без него — чужатый, какого за появление на «землях особой важности» если бы не погнали прочь, то скрутили бы и передали в руки закона. Закона, что в два плевка заставил бы отрабатывать нарушение в гранитном карьере «Свистящий», где весь день состоял из махания киркой и вычерпывания воды. Как и положено в таких местах, медлительным и ленивым «псы» с плетьми увлекательно объясняли историю возникновения названия.

— Вот вам и древность, — Густаф смотрел на мельницу, высившуюся в конце обложенной камнями дорожки. — Притаилась тут, как изюм под пяткой. Раньше ей заправлял Огбир по прозвищу «Хрыч». Редкостный скупердяй. Если сейчас — кто другой, оно и к лучшему. Я зайду, как можно дольше потреплюсь о доставке кокосов, а вы — осмо́тритесь.

— Мы — снаружи, Скарги — внутри, — уточнила Лайла и поглядела на тяжелевшее под незримым весом плечо. — Не подведи. На тебя вся надежда.

Джон приметил распахнутое окно на уровне второго этажа:

— Проскальзывать следом ему необязательно. Удача на нашей стороне.

— А в случае непрухи всё внимание притянет на себя Шойсу, — торжественно заявил Рэксволд. — Завались внутрь такой белобрысый уголёк с острыми ушами, у него за спиной можно хоть коня провести: никто уже не заметит.

Дроу, стоявший с упёртым в песок копьём, покосился на ассасина, но ничего не сказал. Зато сказала Эрминия:

— Двинули. Пока меня блевать не тянет.

— Ага. А на обратном пути лук опробуем. Вон на той жирной пальме, — кивнул на заросли Рэксволд. — Она как раз со стороны моря и явно тут лишняя.

Под тихий вздох вампирши странники во главе с Густафом пошли к мельнице. Мимо колючих кустов облепихи и стройных пальм. Стоило чуть подняться по берегу, в глаза бросилось огромное кострище неподалёку от дорожки: в сером пепле лежали обгорелые куски древесины, совсем не похожие на обычные дрова. Все невольно замедлили шаг.

— Они… лодки жгли?.. — подивился Джон. — Как-то расточительно. Даже для богатых.

— Значит, Хрыча тут нет, — обернулся Густаф. — Было дело, муку у него покупал. Так вот, он настолько жадный, что монеты взвешивал. Не дай море, попадётся сточенная или слишком потёртая — мозг от корки до корки выест… Что ж. Поглядим сейчас, кому мельница досталась.

Вдруг впереди с еле уловимым скрипом отворилась дверь. На её косяк легли тонкие пальцы, а из темноты помещения высунулось девичье лицо. Пусть оно было далеко, это лицо Лайла бы узнала из миллиона — в один миг весь мир сузился до обрамлённых чёрными волосами ненавистных черт, посреди которых зловещими аметистами блестели глаза.

— Стойте!!! — рывком отдёрнув Густафа, вампирша оказалась впереди всех. Она не сводила взгляда с мельницы и, похоже, мелко дрожала от гнева.

— Ты чего?.. — приблизившийся Джон всматривался вдаль, пока из темноты дверного проёма не выплыл обнажённый силуэт с чёрными штрихами тонких ремней: — Проклятье… — напряжённый голос размазало рыком мефита.

— Да что происходит-то⁈ — возмутился Рэксволд.

— Она… демон, — выдавила из себя Лайла.

— Тот самый?

— Да.

— Не так я себе его представлял… — с лязгом выхваченные кинжалы кровожадно сверкнули в руках.

Следом зашелестели покинувшие спину мечи, по дорожке скользнула тень готового к бою копья, а к вынутой из кармана дуге приблизились согнутые пальцы. Лишь обнажённая на дюйм сабля ещё нерешительно выглядывала из ножен.

— Уверены, что это демон? — с сомнением изрёк Густаф, изучавший соблазнительные формы брюнетки.

— Верь ей, коли не хочешь сдохнуть, — отрезала Эрминия.

— Ну, демон так демон… — пожал плечами капитан и достал саблю.

— Ни шагу. Без. Моей. Команды, — не поворачиваясь, отчеканила вампирша. По движению пальцев опущенной руки было видно, что она судорожно накладывает на себя руны.

Хризальтера сделала несколько шагов навстречу, после чего громко и насмешливо заговорила:

— Неужели этот мир настолько ничтожен, что из всех возможных соперников Владыка направил ко мне тебя… — на её губы выплыла хищная улыбка: — С вкусной порцией новых душ. Я ждала наказания, а не награды. Хотя… — демонесса томно прищурилась, — мы втроём так незабываемо провели время в той пещере средь снегов, что ты в знак благодарности подарила мне гексаграмму. Вдруг я неверно всё истолковала? Возможно, вы пришли за продолжением…

Вампирше, чьи глаза алели ярче зари, стоило невероятных усилий не сорваться раньше времени:

— Ты убила Дельвинуса? — полетел вдаль прямой вопрос.

— Ах, тебя терзает неведение… — Хризальтера лукаво улыбнулась: — Знаешь, почему из всех изобретений человечества я больше всего ценю поэзию? Многогранность. Одни и те же строки способны затрагивать совершенно разные чувства. Вот тебе для примера весёлый стишок, — демонесса стала напевать на манер детской песенки:

'Жил на свете старый маг.

Скопил в стенах много благ.

Только