Ложная девятка 8 - Аристарх Риддер

высшего класса, за вклад в укрепление международного престижа Советского Союза Указом Президиума Верховного Совета СССР Эдуарду Анатольевичу Стрельцову присваивается орден Ленина.

Зал взорвался аплодисментами. Стрельцов поднялся. Шел к сцене медленно, будто боялся споткнуться. Поднялся по ступенькам. Встал рядом с Романовым.

Генсек открыл коробочку, достал орден. Красная лента, орден с профилем Ленина. Самая высокая награда после Героя Советского Союза и Героя Социалистического Труда.

Романов прикрепил орден к пиджаку Стрельцова. Потом пожал ему руку. Крепко, долго. Сказал что-то на ухо. Стрельцов кивнул.

Аплодисменты не смолкали. Я сидел в зале, смотрел на сцену и чувствовал, как внутри все сжимается. Ком подкатывал к горлу так сильно, что дышать было трудно.

Стрельцов. Человек с самой сложной, самой трагичной судьбой в советском футболе. Талантливейший игрок своего поколения. Звезда, которая могла бы сиять еще ярче, если бы не то проклятое дело об изнасиловании.

Я знаю эту историю. Все знают. 1958 год. Накануне чемпионата мира в Швеции. Стрельцова обвинили в изнасиловании. Дело темное, непонятное. Давление сверху. Быстрый суд. Колония. Карьера сломана. Молодость в тюрьме. Возвращение в футбол уже в тридцать лет, когда лучшие годы позади.

Но он не сдался. Стал тренером, пусть сначала и молодёжи. Привел «Торпедо» к чемпионству. Помог сборной выиграть чемпионат мира как помощник главного тренера. А сейчас выиграл Кубок чемпионов.

И вот теперь, здесь, в этом зале, ему вручали орден Ленина. За футбольные заслуги. Это была реабилитация. Не юридическая, конечно. Дело не пересматривали. Приговор не отменяли. Но моральная реабилитация состоялась, она по сути началась уже давно и шла шаг за шагом, от кубка к кубку. Но сейчас финальный аккорд Признание того, что Стрельцов велик. Что его вклад в советский футбол неоценим. Что прошлое прошлое, а настоящее это триумф.

Романов взял микрофон:

— Эдуард Анатольевич, позвольте сказать несколько слов о вашем главном достижении. Вы открыли советскому футболу лучшего футболиста современности. Возможно, лучшего футболиста в истории. Ярослава Сергеева.

Мой ком в горле стал еще больше. Я зажмурился, сглотнул.

— Вы увидели его талант, поверили в молодого игрока. Вы огранили алмаз. И теперь этот алмаз сияет на весь мир.

Романов сделал паузу. Потом усмехнулся:

— И знаете, Эдуард Анатольевич, ваше открытие повлияло не только на спортивные результаты и престиж страны. Оно напрямую увеличило благосостояние советского государства и всех советских граждан.

Зал оживился. Некоторые засмеялись. Романов продолжал, улыбаясь:

— Вон какой завод мы строим в Орловской области. Вон какие машины уже ездят по улицам Москвы и других советских городов. ЗИЛ-«Фаворит», автомобиль такого класса впервые простым советским гражданам, это как говорят наши идеологический оппоненты люкс, первый за многие годы. А ведь все это было бы невозможно без футбольного таланта Сергеева.

Зал засмеялся громче. Это была шутка, конечно. Но шутка с большой долей правды.

Все знали историю с «Фаворитом». Знали про совместный проект ЗИЛа и ФИАТа. Знали, что FIAT передал технологии в обмен на мой переход в «Ювентус». Знали, что из-за американских санкций итальянцы вышли из проекта, но технологий было передано достаточно, чтобы Советский Союз продолжил своими силами.

Без меня этого бы не было. Без моего футбола, без моего таланта, без моего перехода в «Ювентус», который так и не состоялся, но запустил цепочку событий, приведшую к появлению «Фаворита». И Романов об этом прямо сказал. С юмором, но прямо.

— Так что, Эдуард Анатольевич, — закончил генсек, — вы не только выдающийся тренер. Вы еще и невольный благодетель советской автомобильной промышленности.

Зал взорвался смехом и аплодисментами.

Но я не смеялся. Я смотрел на Стрельцова, который стоял на сцене, держал в руках орден Ленина и улыбался. Он победил. Несмотря ни на что. Несмотря на тюрьму, на сломанную карьеру, на годы забвения. Он вернулся. Доказал всем, что он велик. Получил высшую награду страны.

И я был счастлив за него. Искренне, глубоко счастлив.

Глава 13

Самолет шел над Скандинавией сквозь молочную белизну облаков. Я смотрел в иллюминатор на эту бесконечную вату и думал о том, что следующий матч я сыграю уже в футболке «Барселоны»

Третье июня. Осло. Отборочный матч чемпионата Европы. Норвегия — СССР. На бумаге это должна быть формальность. Чемпионы мира против скромной скандинавской сборной. Наша команда не проиграла ни одного матча в отборе. Норвежцы идут четвертыми в группе. Шансов у них нет.

Но футбол не всегда следует логике. И Эдуард Васильевич это понимал лучше всех.

Я сидел рядом с Заваровым. Саня дремал, откинувшись на спинку кресла. Беланов листал какой-то норвежский журнал, ничего не понимая, как он у него оказался и зачем вообще нужен, наверное он и сам не ответит. Добровольский играл в карты с Горлуковичем.

Атмосфера была расслабленная. Никто не нервничал. Это не финал Кубка чемпионов или игра чемпионата мира или Европы. Это рутина. Работа. Приехали, сыграли, выиграли, уехали.

Самолет начал снижаться. Сквозь облака проступила земля. Зеленая, влажная, северная. Фьорды серебрились внизу, как трещины на карте. Осло был где-то там, в глубине залива.

Июнь в Норвегии — это почти не ночь. Белые ночи, когда солнце заходит на пару часов и сразу встает. Непривычно. Странно. Но красиво.

Приземлились в аэропорту Форнебу около трех дня по местному времени. Вышли из самолета. Прохладно. Градусов пятнадцать, не больше. Ветер с моря, пахнущий солью и рыбой. Я поежился, застегнул куртку.

— Холодно тут у них, — заметил Заваров, спускаясь по трапу следом. — Середина лета, а как осень в Москве.

— Это Скандинавия, Саня, — ответил я. — Здесь всегда так.

— А в Барселоне сейчас градусов тридцать, — мечтательно протянул он. — Солнце, море, пляж.

— Еще пара недель, и мы там.

Мы прошли через терминал, сели в автобус. Поехали в отель. За окном мелькала норвежская провинция. Аккуратные домики с красными крышами. Ухоженные улицы. Велосипедисты в ярких куртках. Чистота, порядок, спокойствие.

Идеальный скандинавский рай, скучный в своём порядке.

* * *

Стадион «Уллевол» вмещал четырнадцать тысяч зрителей. Для норвежцев это был национальный праздник. Чемпионы мира приехали к ним в гости. Билетов не было уже за неделю. Аншлаг.

Но атмосфера на трибунах была, скажем так, сдержанной. Норвежские болельщики не кричали, не свистели, не махали флагами. Они просто сидели и смотрели. Аплодировали, когда надо. Поддерживали свою команду, но тихо, культурно, по-скандинавски.

После Лужников, после Камп Ноу, после Пратера это было странно. Как играть в пустом зале.

Малофеев выпустил сильнейший состав. Дасаев в воротах.