Мстислав Дерзкий часть 1 - Тимур Машуков

И тогда, окончательно устав от этого балагана, от ее истерики, от всей этой показухи, я… решил поставить точку. Самый доходчивый для зазнавшегося ребенка способ.

Я резко провернул ее, все еще удерживая, и… легонько, но со знанием дела, шлепнул по заднице. Не для унижения. Для учебы.

— Это за бездумную трату сил! — шлепок. Звук был сочным и звонким.

Она взвыла от неожиданности и ярости.

— Это за то, что не смотришь на противника! — еще один.

— А это… — я занес руку для третьего, но так и не опустил.

Она обмякла. Вся. Истерика уступила место шоку, дикому, всепоглощающему стыду, а потом… странной, пустой тишине. Она перестала брыкаться. Просто повисла у меня в руках, тяжелая, подавленная. Из ее груди вырвался не крик, а какой-то жалкий, сдавленный всхлип.

Я отпустил ее. Она не упала, а медленно, как в замедленной съемке, сползла по мне на землю, поджав ноги, и уткнулась лицом в колени. Ее плечи затряслись. Но это уже были не рыдания ярости. Это были слезы полнейшего, абсолютного краха.

Я отступил на шаг, переводя дух. Рука саднила — она все же успела слегка обжечь мне кожу каким-то заклятьем.

Тихомир стоял, вытаращив глаза. Его каменное лицо дало трещину, в которой читалось дикое, нерешительное веселье и ужас одновременно.

Наталья смотрела на меня так, будто я только что приземлился с луны. В ее взгляде не было ни гнева, ни осуждения. Было чистое, незамутненное изумление.

Потянулся за своим мечом, проверил клинок — цел, слава тому, кто его выковал. Вложил в ножны.

— Все, — сказал я, обращаясь в пустоту. — Представление окончено. Урок окончен.

Посмотрел на сжатую в комок Веру.

— Надеюсь, усвоила. А то в следующий раз вместо моей ладони будет топор какого-нибудь наемника. Или зубы мертвеца, — и развернувшись и побрел прочь, к оранжерее, оставляя их разбираться с последствиями. Мне нужен был чай. Крепкий. И очень, очень много тишины.

Сзади донесся тихий, прерывистый шепот Натальи:

— Вера… ну… вставай… пойдем… все нормально…

И сдавленное, затравленное рыдание в ответ:

— Он… он меня по жопе… По жопе отлупил, Наталья! Как нашкодившего щенка!

Я усмехнулся про себя, отпихивая ногой камень. Щенка? Нет. Гадюку. И, кажется, немного прижал ей хвост. На время.

Сижу себе, пью чай, ем рагу с мясом. Хорошо. Сил потрачено было много — их необходимо восстановить как можно быстрее.

Заходят эти трое из ларца — Наталья, до сих пор сохранившая на лице удивленное выражение; Тихомир, чуть напряженный; и Вера — притихшая, с размазанной краской под глазами.

Не будь момент столь сложным, а она своей, я бы рассмеялся — настолько нелепо она выглядела. Но не дело витязю добивать слабого…

— Где ты научился так сражаться? В каком отряде служил? — Тихомир присел рядом и выжидательно уставился на меня.

— Жизнь лучший учитель, а смерть отлично принимает экзамены, — пожал я плечами, уходя от прямого ответа. — Зачем тебе это знать? Достаточно того, что из всех моих воинов я остался последним.

— Ты силен, но все так же непонятен. Госпожа, — обратился он к Наталье. — Вы по-прежнему уверены, что мы можем ему доверять?

— Даже не сомневайтесь в этом, — показалась в дверях Вероника с Лишкой.

Последняя поклонилась и быстро унеслась на кухню. Все же сидеть за одним столом с господами ей не пристало. То, что было вчера — другое. Но сейчас — аристократы отдельно, слуги отдельно. Я, как наставник мелкой графини, имел статус выше остальных, так что правила не нарушены.

— Я с ним в бою была! Настоящем. И видела, как он мертвяков рубил, себя не жалея.

— Прямо таки в настоящем, — позволила себе легкую высокомерную улыбку уже немного пришедшая в себя Вера.

— Не забывайся!!! — рявкнула Наталья.

— Прошу меня простить, Ваше Сиятельство, — склонила та голову. — Я не хотела никого оскорбить.

— И помните, дед Славка МОЙ! — последнее слово мелкая выделила, стрельнув на меня глазами, — человек. И я за него отвечаю. И прямо говорю, тверже его слова нет. А теперь… Чем тут у нас завтракают? А то я после вчерашнего на стрессе, мне калории нужны!

Далее мы сидели в тишине — разговаривать при ребенке о мести, напоминая ей произошедшее, плохое дело. Только Наталья куда-то отлучилась на пару минут, а после вернулась, что-то шепнув Тихомиру.

Поев, Ника, чувствуя себя лишней, куда-то убежала, а мы остались за накрытым столом.

Наталья и Тихомир о чем-то совещались в углу, бросая на меня взгляды — от оценивающих до откровенно шокированных. Мне было плевать. Моя спина ныла, рука, державшая кружку, слегка дрожала от перенапряжения, а в голове гудело, как в опустевшем улье. Еще один такой «дружеский» бой — и меня придется хоронить рядом с прежними хозяевами поместья.

Тихомир первым нарушил молчание. Он подошел ко мне, остановился в двух шагах, вытянулся по струнке и… коротко, по-солдатски, кивнул.

— Мстислав. Приношу извинения. Сомнений больше нет. Твои навыки… более чем достойны.

— Рад. Бесконечно счастлив признанию моих заслуг, — буркнул я в ответ, не поднимая глаз от кружки.

— В связи с этим, — подхватила Наталья, подходя. Ее лицо было серьезным, деловым, но в глазах пряталась тень какого-то нового, глубокого уважения. — План меняется. Изначально я думала отправиться только втроём. Но с тобой… Шансы на успех многократно возрастают.

— Рад стараться, — я поставил пустую кружку на стол. — Значит, идем в каменоломни?

— Идем, — подтвердила она.

В этот момент со стороны дверей послышались тихие шаги. Один из людей Тихомира, бесшумный, как сова, скользнул в столовую и что-то шепнул на ухо начальнику охраны. Тот кивнул и повернулся к нам.

— Доклад от Ласточки. Вернулась.

Через минуту в оранжерею вошла еще одна тень. Женщина в потертом кожаном доспехе, лицо скрыто капюшоном. От нее пахло пылью, потом и холодным камнем.

— Госпожа младший агент, — ее голос был низким и хриплым, будто она редко им пользовалась. — Лагерь Федьки Холодного. Старые каменоломни, восточная галерея. Подтверждаю.

— Силы? — тут же спросила Наталья.

— Двадцать, плюс-минус три. В основном головорезы. Трое с признаками магии — не выше десятого ранга. Колдун-самоучка, пара деревенских ведунов. Ничего серьезного. Сам Федька на месте. Сидит в самой дальней пещере, пьет, играет в кости с двумя своими ближними.

— Охрана?

— Двое на входе в галерею. Еще трое патрулируют верхние уступы. Остальные — внутри, у костров.

Наталья обменялась взглядами с Тихомиром. Тот мрачно ухмыльнулся.

— Мышь в мышеловке. Берем тихо. Главное — самого Федьку схватить живым. Остальных… По обстоятельствам.

— А маги? — спросил я, поднимаясь. Кости заскрипели в протесте. — Эти «ничего серьезного»