Русский диктат - Денис Старый

Уже через десять минут два чиновника, два брата, стояли согнувшись в поклоне. Они успели впечатлиться видом лишь чуть просвечивающейся сорочки. Но ангел, какой могла показаться Елизавета, как только выслушала с чем пришли Шуваловы, когда все же смогла взять себя в руки не показать волнения и тревоги, продолжила аудиенцию нападением, а не защитой.

— Вы поставлены по прошению генерал-лейтенанта Александра Лукича Норова товарищем Тайной канцелярии розыскных дел. Могу предположить, что он ошибся в вас, — отчитывала Александра Ивановича Шувалова престолоблюстительница Елизавета Петровна.

Два брата были одновременно на аудиенции у Её Великого Высочества. И несмотря на то, что государыня отчитывала одного брата, а на второго практически даже не обращала внимания, было очевидно, что Елизавета больше озабочена мнением Петра Ивановича, своего давнего соратника и друга. А теперь еще Шувалов стал и важным человеком. Это же он изыскивает немалые средства из государственной казны, чтобы Елизавета начинала блистать на троне, строить дворцы, завозить музыкантов и театры.

Елизавета Петровна прекрасно была осведомлена о том, что Пётр Иванович Шувалов в неё безнадёжно влюблён. Ну и о том, что старший из братьев имеет подавляющее влияние на младшего брата. Так что Елизавета решила при том, чтобы отчитывать и откровенно обвинять в халатности Александра Ивановича Шувалова, хвалить и взывать о помощи к Петру Ивановичу.

— И следственных действий не надо, чтобы понять — это был поджог. И нынче Андрей Иванович Остерман после отравления дымом пребывает в болезненном состоянии. Кто мог поджечь дом канцлера Российской империи, где хранятся многие документы? — продолжала давить на присутствующих мужей Елизавета Петровна, но казалось, что только на Александра.

Еще имя у него было такое… Неприятное для Лизы.

И все же она боялась. Настолько, что готова была совершить какой-нибудь очень смелый поступок. Так бывает, когда трус сильно стесняется своих малодушных эмоций и стремится сделать что-нибудь такое, чтобы обязательно скрыть свою трусость. И зачастую это настолько безрассудные поступки, что из труса человек превращается в глупца.

Елизавета была готова на поступок. Но она растерялась и не понимала, а что именно решительного и неожиданного для всех ей сделать. Ответы она хотела найти в нынешней беседе.

— Александр Иванович, — уже более спокойным тоном обратилась Елизавета Петровна к заместителю главы Тайной канцелярии розыскных дел, — насколько вы владеете обстановкой в своём ведомстве?

Александр Иванович, и без того волнующийся на высокой аудиенции, то и дело посматривающий на чуть просвечивающиеся телеса Елизаветы Петровны и сглатывающий слюну, далеко не сразу нашёлся, что ответить.

— Я только начинаю вникать в дела, Ваше Великое Высочество, — вынужден был признаться младший Шувалов.

Ему очень хотелось перед этой женщиной выглядеть более героическим и мужественным. Именно сейчас, хотя до этого Елизавета Петровна, не сказать, чтобы дурманила голову Александру Ивановичу, у него появилось острое желание помочь государыне, служить ей и умереть за неё.

По сути, когда Елизавета Петровна предстаёт в таком полуобнажённом виде, давая возможность мужчине дофантазировать, когда она тщательно подбирает ночные сорочки по мере их просвечиваемости, она продаёт себя и не так чтобы сильно отличается от продажных девок. Ну если только не высочайшим своим статусом и не тем, что каждого допускает к своему телу.

Впрочем, могло показаться, что каждого. Елизавета недавно и вдруг вспомнила о своей одной из первого десятка увлечённостей и не так давно пригласила Батурина в свою кровать. Она ждет, когда доставят с Камчатки ее первую любовь, правда не первого любовника, Шубина. Когда-то Анна Иоанновна сослала того, небезосновательно опасаясь, что Лиза с этим гвардейцем готовила переворот.

Ну а что? Сколько же можно ждать возвращения Ивана Тарасовича Подобайлова? Впрочем, Елизавета разочаровалась. Всё-таки Иван был на уверенном втором месте в иерархии умелых любовников Елизаветы.

— Значит, опять Норов… Только он и контролирует Тайную канцелярию и смог бы предоставить мне хоть какие-то сведения о том, кто же покушался на канцлера. Но это, поджечь канцлера, не могут быть ваши люди из Тайной канцелярии? — спросила Елизавета.

— Никак нет, Ваше Великое Высочество, — не задумываясь, отчеканил Александр Шувалов.

Ещё не хватало, чтобы он признался в том, что абсолютно не контролирует своих сотрудников. Да и преступление это таково, что и сам может пойти на плаху.

— Пётр Иванович, а вы для чего так настойчиво стучались в мои двери? Просили аудиенцию, в том числе и через Марфу Егорьевну? Разве же дело касается вас? Это только недосмотр Тайной канцелярии, — спросила Елизавета, поворачиваясь к старшему Шувалову.

И сделала это так, чтобы обязательно её груди заколыхались. Подобные манёвры Елизавета делала уже неосознанно, выработав за долгие годы своего непростого существования при дворе ряд тактических приёмов, используя тот арсенал женского оружия, который был доступен Елизавете.

Пётр сглотнул слюну. Но при этом абсолютного эффекта, как это было раньше, Елизавета не добилась. Отчего она растерялась и даже не знала, как вести себя дальше. Ведь была готова разговаривать исключительно с человеком, у которого подавлена воля.

— Ваше Великое Высочество, — начал говорить Пётр Иванович, всё же слегка отвернув взгляд, чтобы не растеряться при виде таких красот, на которые он и сейчас облизывается, как кот на сметану, но которые не абсолютно уничтожили его возможность здраво мыслить.

Получив большие чины и очень прочное место в правительстве, Пётр Иванович Шувалов стал ценить это. Тем более, что немало его жизненных сил уходило на то, чтобы продвигать многие прогрессивные идеи. Слепое вожделение тела государыни уступало место возросшему самолюбию. Пётр Иванович хотел прослыть реформатором и тем человеком, который принесёт в этот мир прогресс и процветание.

— Ваше Великое Высочество, — после продолжительной паузы, в ходе которой Пётр Иванович всё-таки решался начать сложный разговор, повторил Шувалов. — О вашем сговоре с Андреем Ивановичем Остерманом стало известно.

Елизавета не повела и бровью. И пусть внутри неё сейчас бушевал ураган, она лишь одёрнула сорочку, пряча под неё начинающие подрагивать коленки.

— Я не понимаю, о чём вы, Пётр Иванович, сейчас говорите, — пошла «в несознанку» государыня.

— Елизавета Петровна, я так предполагаю, что не только мы об этом знаем. Некий человек услышал ваш разговор с канцлером, — несмело говорил Пётр Шувалов.