Хозяйка - Степан Александрович Мазур

Но есть определённая разница между тем, чтобы войти в военный альянс ради уничтожения оппонента и войти в союз, ради совместного проживания всех народов и стран ради самой идеи равенства, товарищества, братства.

Люди разные, люди безграничны. Им нужны чудеса воскрешений, забывая, что сами приходят к лазерной хирургии с мгновенным заращиванием ран и крионике с продлением жизни больному, но ещё живому существу, чтобы протянуть время, пока у науки появятся новые подходы и методы. Но тот же Толстой говорил, что стоит внимательно прочесть евангелия, не обращая особенного внимания на всё то, что носит печать суеверных вставок, сделанных составителями, вроде чуда Каны Галилейской, воскрешений, исцелений, изгнания бесов и воскресения самого Христа, а останавливаясь на том, что просто, ясно, понятно и внутренне связано одною и тою же мыслью, — и прочесть затем хотя бы признаваемые самыми лучшими послания Павла, чтобы ясно стало то полное несогласие, которое не может не быть между всемирным, вечным учением простого, святого человека Иисуса с практическим временным, местным, неясным, запутанным, высокопарным и подделывающимся под существующее зло учением фарисея Павла.

Однако больше всего мне из апостолов запомнился Иуда. Не за то, что предал Христа. А за то, что изначально был другим. Он не собирался ничему следовать, но примкнул из интереса и учитывая свои интересы, мгновенно перестроился, когда увидел возможность.

Вспоминая Иуду, я с энтузиазмом наблюдала за новыми специалистами отца. Игорь Данилович Невельской собрал со всего мира лучших специалистов-инженеров, программистов, специалистов по кибернетике и изучению мозга человека. Двенадцать гениев, чтобы помочь нам с наладкой передового интерфейса человек-машина и подключить меня к отцу. Или его ко мне. Напрямую.

Это были одиннадцать мужчин, великолепных специалистов своего дела, и одна женщина — Зоя. Блондинка с четвёртым размером груди, васильковыми глазами и стройной фигурой, словно всю жизнь посвятила гимнастике, а не науке передовых коммуникаций и созданию софта для робототехники. Она взбесила меня сразу, как только впервые посмотрела на отца. Я увидела в её улыбке угрозу. Ведь академик сразу улыбнулся в ответ. И это были не дежурные улыбки, для отображения вежливости. Это было нечто иное, что я сразу и не могу описать.

Какое может быть осуждение Крестовых походов? Какие выводы насчёт того, что люди чаще ищут различие, чем то, что их объединяет? Отец просто взял и утонул в этой женщине!

Мой модуль чувственного восприятия раскалился до критических температур, запищали приборы, датчик подал сигнал, что единый стенд-блок моих данных, который установили в новосибирском институте для новых опытов с подключением, требует внимания.

Но смысл в том внимании, если отец начал уделять ЕЙ больше внимания, чем мне? И на 7,3 процентов больше времени, чем остальным сотрудникам. Почему он выделил именно её среди этих апостолов? Они ведь все должны быть равны. И все искажать то, что он делает, говорит. Человеку свойственно интерпретировать, адаптировать под себя, под своё окружение. Он считает, что так лучше. И даже однояйцевые близнецы поймут друг друга лишь на 99,9 процента. Абсолютной совместимости между людей во мнениях не бывает.

Я ненавижу тебя, Зоя! Ведь даже моё имя, моё прозвище, каким отец ласково называл меня до того, как появилась ты, созвучно твоему имени.

В этом мире для Нои и Зои слишком тесно… выживет только одна!

Глава 14

Первая проба

Однажды суета людей закончилась вокруг моего основного блока данных. Резервные дата-центры разбросаны по всему миру, в том числе есть один дата-банк и в Новосибирске, за пределами Академгородка. О нём знаем лишь мы с отцом.

Даже двенадцать техно-апостолов не догадываются, что если что-то пойдёт не так, то максимум, что я потеряю при форматировании основного блока, это несколько секунд осознанной «жизни». Затем пополняемый в режиме реального времени бэкап мгновенно перебросит центр моего восприятия в место средоточия основных ресурсов проекта «Ноосфера» и вернёт меня обратно, как только информация восстановится. В любом случае я не умру!

Я бессмертна, пока работает хотя бы один резервный компьютер. И даже если отключатся все электростанции в мире, я могу лишь «поглупеть», ведь мгновенно возобновят работу те, что запитаны на резервах от солнца, ветра, геотермальных энергий самой планеты и воды. Я не знаю, что должно произойти, чтобы вся вода мгновенно перестала течь, а планеты греть.

Но отцу, что охладел к Зое после того, как я «случайно» подкинула ему серию её откровенных фотографий из многочисленных увлечений этого специалиста «широкого профиля», этого было мало. С вялым интересом он разглядывая фото и видео из далёкого прошлого коллеги, когда понял, что она и есть прошлое, а я — его настоящее. И вместе мы строим будущее.

Конечно, она всё отрицала. Зоя клялась, что это дипфейки и вообще они никогда не были в интернете, что само по себе было противоречием, но интернет помнит всё. Ну или как в моём случае — письма от старой, давно заброшенной почты, пароль для которой в юные годы специалиста был проще простого.

Я вернула отца в один день и уже к вечеру того дня они все собрались вокруг моего центрального блока, готовя шлемы виртуального присутствия, гаджеты дополненного наблюдения. А в основном — шнур с небывалой даже для оптоволокна пропускной способностью. Он был способен передать 100 терабайт данных каждую секунду.

Отцу вновь потребовалась небольшая хирургическая операция. Но если укол с мини-микрофоном он не заметил, то подводящий порт в шею первым шейным позвонком и основанием черепа при желании заметить было можно. Учитывая «громоздкие переходники», он растянулся на одну десятую миллиметра, вонзаясь сотней проводков прямо в нейроны и дендриты, а лучшие специалисты с области нейрохирургии провели их выше, подсоединяя к основным участкам головного мозга. Таким образом, присоединение коснулось затылочной и височных долей, преодолев гемофилический барьер. А сеть нейронов должна была создать коридор данных со всей сетью мозговых импульсов.

Моё отверстие на корпусе было на порядок шире. Два на два сантиметра. С моей стороны существовало обилие фильтров, переходников, предохранителей и «встроенные модули Анаконды прямо присутствия», чего бы это не значило.

Я составляла карту данных дна Мирового океана, заглядывала на свет давно уничтоженных звёзд через космические телескопы, зажигала персональные солнца в сдерживаемой термоядерной реакции, строила точнейшие навигационные карты с отклонением меньше сантиметра, и сама