Охотники за дурью - Роман Феликсович Путилов

Колбасов показал на какую-то башню высотой в пятиэтажный дом, куда вела линия подачи ленточного транспортера. — Как грузовики на территорию заедут, так ты с нами свяжешься, и мы с двух сторон подъедем, будем всех задерживать.

На теперь мне все стало понятно. Меня- чужака привлекли, чтобы я несколько часов морозился в этой промёрзшей бетонной башне, в то время как «городские» будут сидеть в теплых машинах, ожидая, пока этот лох наберет сообщит, посиневшими от холода губами, что птичка в клетке и можно ехать и всех забирать.

Естественно, что я ни слова против не сказал, улыбнулся и полез навверх, по замусоренной старой лестнице. До наступления вечера оставалось три часа, и я надеялся, что жулики не заставят меня сегодня перерабатывать.

Взобравшись наверх, а проверил связь — Колбасова в динамике рации я слышал великолепно, и приготовился терпеливо ждать, засада есть засада.

Гости появились примерно через час, когда у меня начали дубеть ноги, а под мех куртки заполз леденящий холодок. Я сидел в неком оцепенении, опершись на подоконник, когда внизу, во двор предприятия въехали два автомобиля. Но, к моему удивлению, это были не могучие грузовики, приехавшие за металлом, а две «вазовские» классические модели — я сверху не мог определить, какие модификации «жигулей» к нам пожаловали. Захлопали дверцы и из салонов легковушек полезли люди. Раз, два….четыре…восемь, и все, не осматриваясь, целенаправленно двинулись к сооружению, в котором я сел в засаду. Четверо пошли в сторону ленточного погрузчика, а еще четверо — в бетонную башню, в которой я, собственно, и находился.

Я спокойно вытащил из-за пазухи рацию, куда я ее определил, чтобы не замерз аккумулятор и нажал тангенту передачи:

— Рубин тринадцать, ответь шестнадцатому…

— Рубин тринадцать, ответь шестнадцатому…

Сердце екнуло и застучало в два раза чаще. Ответа не было, лишь еле слышное шипение эфира доносилось из микрофона. Я в панике принялся проверять рацию. Уровень зарядки горел изумрудным цветом, уверяя меня, что он — «ОК». Я проверил частоту, на всякий случай, по паре раз вызвал коллег по всем доступным мне каналам, но везде было равнодушное шипение.

Я бросился к окну. С такой высоты, при отсутствии высотных зданий из железобетона поблизости, мой сигнал должен был доставать километров на восемь, но ответа не было. На одном канале, на пределе слышимости, пробивались отдельные слова из переговоров полка ГАИ, но меня они не слышали.

Я заметался по небольшому помещению. Из уходящего по наклонной вниз, тоннеля ленточного погрузчика доносились гортанные голоса и смех, приближающихся людей, но, пока никого не было видно, окошки были слишком маленькие. А вот по поднимающихся по основной лестнице людей я видел — четверо чернявых парней. Один из них, заглянув между перилами, увидел меня и весело помахал мне рукой. Выхода не было. Вернее, он был — ленточный подъёмник заканчивался над темным провалом, в темноте которого, далеко внизу виднелись какие-то непонятные механизмы.

Пришли две группы практически одновременно и в помещении мгновенно стало тесно. Напротив меня, на расстоянии нескольких шагов, стояли, скалили зубы и тяжело отдувались, восемь молодых парней, примерно моего возраста или чуть помладше. Национальную принадлежность их я бы определил, как цыганскую. Несмотря на то, что одеты они были вполне дорого, была в них какая-то небрежность, расхристанность, обычно несвойственная молодым кавказцам.

— Громов? — спросил тот, что подмигивал мне на лестнице: — Ну ты все понял, да? Давай, подойди к нам.

Парень был без шапки, на его шикарной копне кудрявых волос поблескивали нерастаявшие снежинки. О, чувствуется был лидером — держался впереди всех, заведя правую руку за спиной, как, впрочем, и я.

— Ребята, вы идите мимо, не ищите неприятности на свои жопы…

Я очень старался говорить спокойно и убедительно, но не получалось — сложилось вместе длительное нахождение на холоде и охватившая меня, сильнейшая паника. Поэтому голос мой явственно дрожал и зубы громко стучали, что преизрядно веселило моих визави. Со стороны я, безусловно выглядел очень жалко — откровенно трясущийся и заикающийся, пытающийся что-то донести до моих противников. Разве волки обращают внимание на блеянье глупого барана, который сам пришел в ловушку?

— Ты, Громов, жить, наверное, хочешь? — весело хохотнул кудрявый, вытаскивая из-за спины правую руку с длинным «свиноколом» и оборачиваясь к своим друзьям, делясь с ними своим весельем: — Если хочешь жить, можешь прыгнуть в ту дыру, может быть тебе повезет…

Но, вместо заливистого смеха, кудрявый увидел растерянные лица своих друзей, начал оборачиваться в мою сторону…

Ну глупо кидаться на противника с ножом, когда на тебя направлен автомат, хотя и очень маленький.

Кудрявый еще падал мне в ноги, когда я выстрелил в крепкого парня, что вытаскивал из-под куртки какой-то обрез, одновременно смещаясь влево, в сторону лестницы. Те, кто еще несколько секунд назад чувствовали себя хищными волками, как испуганные куры, бросились в сторону ленточного подъемника, перепрыгивая через парня с обрезом, который упав на колени, сумел вытащить свое оружие, но на этом силы оставили его, и парень завалился вбок.

Я замер, пытаясь восстановить дыхание и понять, что делать дальше. Повторной атаки от сбежавших друзей пострадавших я не опасался — из темноты галереи ленточного погрузчика были слышны удаляющиеся шаги и чьи-то болезненные крики. Мне кажется, что кто-то, из числа самых сообразительных, для скорости, не стал заморачиваться бегом, а просто покатился, а потом, разогнавшись, не смог вовремя остановиться.Внизу уже взревел на максимальных оборотах двигатель «жигуленка», громко хлопали двери.

Я выглянул в окошко — со двора, отчаянно буксуя, ломились две машины, кто-то, отставший, бежал сзади и что-то кричал.

Гадство! Во что я опять вляпался? Явно, что мои коллеги из городского исчезли из-под стен предприятия не просто так. И цыгане шли сюда целенаправленно, тем более, что меня сразу назвали по фамилии. Что может связывать городских оперов и «будулаев»? Явно не норковые шубы, мохеровые шарфы и импортная косметика, которыми цыганки торгуют на вещевом рынке. Значит, остается только один товар, в котором та и другая сторона имеют коммерческий интерес и за этот товар мне открутят голову очень быстро. И тут я понял, что я не собираюсь вызывать сюда прокурора и вообще, давать применению оружия официальный ход. Мне вообще, не рекомендовано для здоровья здесь оставаться сколько либо долго. Цыганские пацаны, в панике, умчались отсюда, бросив своих, но, самое малое, через час сюда примчится толпа их, вполне взрослых, родственников, вполне себе вооруженных. А еще, я бы