Фантастика 2024-179 - Руслан Ряфатевич Агишев

— Эх, Витяй, Витяй, как был разгильдяем, таким и остался…

К сожалению, сегодняшний разговор лишь подтвердил то, что ей и так было известно. Не готов был ее племянник стать Старшим над всем воровским сообществом. Совсем не готов. Простым «быком» — да; главным над группой бойцов — тоже да. Вот его потолок.

— Что же ты раньше ко мне не пришел? Не посоветовался? Все бы решили, сделали, как надо.

Только этими бормотаниями делу не поможешь. Ничего уже не исправить. Племянник не только с головой влез в опасные распри аристократов, но и в открытую перешел дорогу своему недавнему другу — Рафаэлю Мирскому. Судя по всему, в этот самый момент люди ее Витяя уже пришли к нему. И одному Богу только известно, что теперь случится.

— Эх, Витя, дурачок, ты так ничего и не понял… С другими бы это прошло, а с Рафи — нет… Он совсем другой.

И сейчас, размышляя обо всем этом, Камова вспоминала свои первые впечатления после встречи с Рафаэлем. Тогда ее дико удивило то несоответствие между внешним почти ангельским видом невинного подростка и взрослыми суждениями об очень серьезных вещах. Разговаривая с ним, ее всякий раз не покидало ощущение, что напротив нее сидел не просто зрелый опытный мужчина, а по-настоящему глубокий старик.

Правда, мальчишка старательно скрывал свою взрослость. С другими старался общаться так, словно он самый обычный подросток из городского дна. Однако чуждость все равно «лезла» из него, как он не старался ее замаскировать. Камова видела это и в том, как Рафаэль ловко обращался со столовыми приборами, как носил одежду высокородных, как легко и свободно общался с теми, кто выше его по положению. Сама знала, как низкорожденному тяжело разговаривать с одаренным аристократом. Спина сама собой гнется, а голос становится подобострастным и льстивым. Этот мальчишка же в присутствии с благородных вел себя так, словно и сам был таким. Чего хотя бы стоило то, как он запросто шутил с самим цесаревичем Алексеем и императрицей.

— Зачем, Витя, зачем? Ты же ему на один зуб, на один чертов зуб… Я ведь тебя предупреждала…

Ей бы пойти за племянником, попробовать поговорить с ним, чтобы он «сдал назад». Витяй должен был ее послушать. Непременно послушал бы и сделал так, как скажет она. Но было уже поздно.

— Извини, Витенька.

Одна слезинка все-таки скользнула по щеке. Прикусив губу, женщина вытащила платок и осторожно промокнула уголок глаза. К сожалению, ничего сделать было нельзя. Ее племянник, сделав этот шаг, сам выбрал свою судьбу.

— Извини…

* * *

Этот незнакомец уже три раза звонил в приемную столичного жандармского управления. Просил немедленно соединить с его превосходительством и всякий раз бросал трубку телефонного аппарата, когда его просили представиться.

— Неужели снова он? — недовольно поморщился секретарь генерала Мирского, главы Отдельного жандармского корпуса, при дребезжащем звонке телефонного аппарата. Лейтенанту это все уже изрядно надоело. Кто-то, видно, настолько глуп, что никак не может осознать опасность такого поведения. Наверняка, дурень какой-то или пьяница. Голос к тому же наглый, развязный. Соединишь такого с начальником, потом выговор получишь. А кому это нужно? — Придется, связаться с телефонной станцией и отправить на адрес кого-нибудь порасторопнее, чтобы все доступно растолковали…

Но в этот самый момент из кабинета вышел сам генерал Мирский. Слыша трезвонящий звонок, он удивленно вскинул брови. В конце рабочего дня обычно было тихо.

— Какой-то шутник, ваше высокопревосходительство, уже полдня трезвонит, — немедленно вытянулся секретарь. — Не стал вас беспокоить по такому пустяку. Сейчас вызо…

— Что? — вдруг перебил его генерал. И так мрачный в последние дни, сейчас он, вообще, потемнел лицом. — Не первый звонок⁈ Выяснили кто это? Что? Я спросил, выяснили кто это? И что не отвечает и бросает трубку?

От бешеного генеральского голоса в приемной ощутимо похолодало. Паркет пробороздили ледяные ветви, на стекле появилась густая изморозь. Секретарь, сам того не желая, сделал шаг назад и вскинул перед собой руки, словно хотел защититься.

— Сгною! — бросил Мирский секретарю, бросая того то в пот, то в голод. Сам же немедленно схватился за телефонную трубку. — У аппарата! Да, слушаю! Какая еще посылка⁈ Что? Лиза⁈ Где⁈

Не прошло и нескольких секунд, как он с треском кладет трубку, едва не раздавливая телефонный аппарат.

— Всех в ружье! — коротко бросил Мирский, разворачиваясь к двери своего кабинета.

— Всех? Взвод в управлении? — с непониманием в голосе, переспросил секретарь. — Или казармы тоже?

Генерал вновь развернулся и как рявкнет, заставляя дребезжать окна:

— ВСЕХ! ВСЕХ, в ружье!

Опешивший секретарь тут же схватился за трубку телефонного аппарата.

— Дежурный, дежурный! — несколько раз крикнул он, пытаясь сквозь треск и бульканье «достучаться» до казарм жандармского корпуса. — Дежурный, черт тебя дери! Тревога! Его превосходительство приказал! Бегом! Бегом! А я откуда знаю…

Через пару минут он уже вызывал вестовых из соседнего кабинета. Нужно было оповестить как можно больше господ офицеров, многие из которых могли быть не на службе.

— Бог ты мой, что же в конце концов произошло?

* * *

Точно такой же переполох в этот момент происходил и в паре кварталов отсюда, в доме князя Сабурова. Только что «весь в мыле» прискакал старый слуга князя, который доживал свои годы в маленьком родовом поместье у города. За порядком в округе следил, чистоту наводил.

— Ваше сиятельство! Господин! — бледный как смерть старик с растрепанными во все стороны волосами ворвался в личный кабинет князя и сразу же бухнулся на колени. Удивленный таким вторжением Сабуров даже выругаться не успел от такой картины. — Беда! Не уследил, господин! Наш мальчик… — старый слуга задыхался и все никак не мог договорить. — Беда с молодым…

— Что? — князь вскочил с кресла и, приблизившись к слуге, навис над ним. — Что-то случилось с Алексеем? Отвечай же быстрее, старый пень!

Тот, и так с трудом говоря, еще и заплакал, вдобавок. Начал размазывать слезы на лице, всхлипывая каяться и просить прощение:

— … Не углядел за нашим касатиком… Ирод я, ирод… Старый дурак… Соколик-то сказал, что я должон сидеть тихо и не рыпаться… А сам…

От терпения Сабуров не осталось и следа. Одним движением он схватил старика и с такой силой тряхнул его, что клацнули зубы.

— Быстро говори, болван, что случилось с моим сыном! — заорал князь в лицо слуги.

Испугавшийся старик сразу же осоловел, как умирающая рыба. Затих, руки опустил вдоль тела.

— Там напал кто-то, господин, — наконец, он начал рассказывать что-то более или менее осмысленное. — Я