"Фантастика 2025-65". Компиляция. Книги 1-29 - Виталий Свадьбин

Да, признаваться в этом было опасно. Но еще опаснее и дальше делать вид, будто все нормально. Завтра приедет урядник, а я даже не знаю, знакомы ли мы. И Виктор слишком умен, чтобы пытаться исподволь у него это выведать. Таких несуразиц с каждым днем будет накапливаться все больше.

Интересно, могло бы у нас что-то выйти, не стой между нами призрак Настеньки? Если бы каким-то чудом с ним познакомилась я — настоящая?

Я настоящая наверняка сочла бы его мальчишкой, он меня — старой теткой. Да и сейчас — есть ли у нас что-то общее, кроме влечения, которое нельзя отрицать?

О каких глупостях я думаю!

— Говорили, — подтвердил Виктор. — Когда не узнали меня. Но я тогда решил, будто это притворство. Похоже, я был не прав.

— Это не было притворством. Я действительно не помню почти ничего, что было до болезни. — Я криво улыбнулась. — На самом деле я здорово рискую, признаваясь вам. Евгений Петрович вцепился бы в это признание, чтобы тут же объявить меня недееспособной.

— Я не Евгений Петрович. — Виктор снова замолчал, пока я раскладывала по мискам плов. — Ваши суждения стали порой слишком неожиданными, но, если сравнивать с тем, что было до болезни, я бы сказал, что сейчас вы куда в более здравом уме, чем тогда.

Он не торопился придвигать к себе тарелку. Я напряглась. Нет, я не буду снова устраивать скандал.

— Евгений Петрович в самом деле переехал в наш уезд за полгода до гибели вашего отца. Купил землю у вдовы Белоусовой, которая давно перебралась в город. Но вскоре, как он говорит, понял, что жизнь мелкого помещика для него слишком скучна, и решил вернуться к профессии. Мы все здесь обрадовались: из города врачи неохотно ездят в нашу глушь, да и дорого.

— То есть он не местный, — уточнила я.

— Да, он мог бы поверить в рассказы о кладе. Но этого мало для обвинения. Я должен обдумать то, что услышал от вас сегодня. Давайте сменим тему.

Я не стала спорить. Насколько я успела узнать Виктора, давить на него бесполезно. Он действительно обдумает и придет к каким-то выводам. Поделится ли ими со мной? Спрошу позже. Главное — что он мне, кажется, поверил. Сама я сейчас не способна придумать, ни как схватить злоумышленника за руку, ни как обеспечить безопасность себе и домочадцам после того, как Виктор меня подвел.

Или достать из подпола припрятанные там драгоценности да на них и нанять охрану? Жалко, конечно, но жизнь дороже.

— Я уже говорил, что вы стали умопомрачительно вкусно готовить? — прервал Виктор мои размышления, берясь за ложку.

Может, если бы ты сказал это раньше, я бы на тебя не сорвалась.

Нет. Я опять пытаюсь найти оправдания там, где допустимы только объяснения. И, хотя моя истерика была объяснимой, оправдывать ее не стоило.

— Мне очень приятно это слышать, — улыбнулась я, ставя на спиртовку чайник, прежде чем тоже начать есть. — И про готовку, и про более здравый ум, чем до болезни.

Виктор улыбнулся мне в ответ.

— Я сказал это не для того, чтобы порадовать вас. Точнее, не только для того. Сегодня я допустил ошибку, заговорив во время ужина о делах, и испортил вечер. Второй раз я такой ошибки не повторю. За едой следует беседовать о приятных вещах. Не хотите ли съездить в город? Думаю, вам это не помешает. Помнится, такие поездки помогали вам избавиться от бессонницы.

Интересно, он слышал, как я вожусь в отцовском кабинете? Мог, он соседствует с гостевой спальней.

— Я не страдаю бессонницей.

Виктор приподнял бровь.

— Сейчас не страдаю. Просто сегодня перенервничала, — соврала я, в который раз поминая недобрым словом коллегу.

По-хорошему, признаться бы, что я не Настенька. Но, как бы умен ни был Виктор, поверить в подобное признание слишком сложно. Особенно учитывая все, что накопилось между ним и моей предшественницей. Доказательств-то нет. Все, что я могу рассказать о привычной мне реальности, в этой прозвучит как бред сумасшедшего. В других обстоятельствах муж, может, и задумался бы, но сейчас рассказать правду о себе означало бы развязать руки Евгению Петровичу, чтоб его…

Я заставила себя улыбнуться.

— Но мы договорились не вспоминать о неприятностях.

— Да, вы правы. Так хотите развеяться? Не сейчас, днем, — добавил Виктор, разглядев выражение моего лица. — Погуляем по городу. Заодно расскажу вам о соседях, раз вы их не помните.

И еще заодно понаблюдаешь за моей реакцией и убедишься, что я не вру? До чего же я стала подозрительная, самой противно.

— Жаль, конечно, что нельзя показать вам портреты. — Муж хмыкнул. — Да уж, эту тему тоже нельзя назвать приятной.

— Я бы хотела съездить в город, — призналась я. — Но слишком много работы и…

— От работы кони дохнут. Не думал, что когда-нибудь скажу это именно вам, но вы слишком много на себя взвалили, Анастасия.

— У меня нет выбора.

Виктор покачал головой, но обсуждать мою жизнь не стал:

— Если хотите, заедем к модистке и в шляпную лавку. Я оплачу.

С чего бы вдруг? Или он из тех, кто заглаживает свои оплошности дорогими подарками. «Новая шляпка, драгоценности, снисходительность к капризам, чего вам еще надо было?» — вспомнилось мне.

И ведь не объяснишь. Как не объяснишь, и что «много работы» — это не преувеличение, а модная шляпка для работы в саду, возможно, и полезна — от солнца защитит, — но не слишком уместна.

До меня наконец дошло. Он просто пытался «поговорить о приятном» за ужином, и всерьез полагал, что перспектива визита к модистке меня обрадует. Как и новая шляпка.

— Спасибо за заботу, я подумаю, — прощебетала я. — Расскажите, что сейчас происходит в мире.

Может, узнаю что-то об этом самом мире, а то я даже не представляю, как называется соседний город и столица. Но, похоже, разговоры о политике за столом здесь были тоже неуместны, так что я услышала лишь, что государыня императрица — ага, значит, сейчас на престоле царица, а не царь — издала указ об учреждении в столице больницы для бедных и вдовьего дома.

Я сняла со спиртовки закипевший чайник, начала заваривать чай. Надо бы спросить у Марьи, не найдется ли у нее сушеного