Звезда гигантов - Джеймс Патрик Хоган

убедил Калазара включить их, обыгрывая допрос, которому подверглись терраны, и особенно его влияние на него лично. Советы также выразили заинтересованность в высадке, хотя и в манере, явно более осторожной, чем сообщения Ханта с Юпитера. Эта тема последовательно прослеживалась в большинстве советских сигналов, но снова были некоторые, в данном случае три, которые выделялись как исключения и передавали схожие чувства с чувствами «неофициальных» передач от Бруно. И что еще более удивительно, они совпадали в некоторых существенных деталях с исключениями Бруно способами, которые не могли быть совпадением.

Как Советы могли знать о неофициальных сигналах от Бруно, о которых даже Карен Хеллер не знала, когда была там? Единственным способом, конечно, было то, что Советы были ответственны за них. Означало ли это, что Кремль настолько доминировал в ООН, что вся операция Бруно была просто обманом, чтобы отвлечь внимание США и других видных стран, которые знали о Гистаре, и что якобы мягкие, но тем не менее контрпродуктивные действия делегации были тайно сорваны, предположительно кем-то, кого туда поставили специально — возможно, в лице Соброскина? То, что директор астрономии в Бруно был также русским, придавало этой мысли дополнительную достоверность, но против нее был неизбежный факт, что собственные усилия Советов были саботированы точно таким же образом. Опять ничего не имело смысла.

Позже третье неофициальное сообщение от Бруно, отправленное после ухода Карен Хеллер, достигло нового пика агрессивности, заявив, что Земля разрывает отношения и предприняла шаги, чтобы гарантировать, что диалог будет прекращен навсегда. Наконец, было предупреждение Нормана Пейси о том, что что-то должно быть уничтожено в космосе, и вскоре после этого ретранслятор прекратил работу.

Ответы на эти загадки не будут найдены на Аляске. Паккард подождал, пока курьер Госдепартамента не прибудет в МакКласки с официальными новостями о том, что связь с Гистаром прекращена и делегация ООН возвращается на Землю, а затем отправился в Вашингтон с Колдуэллом. Лин пошла с ними, чтобы вернуться в МакКласки с новостями, как только они поговорят с Пейси.

Хант и Данчеккер стояли на перроне в МакКласки, наблюдая, как самолет UNSA, только что взлетевший, чтобы доставить Паккарда, Колдуэлла и Лин в Вашингтон, развернулся и начал круто подниматься на юг. Неподалеку от них наземная команда была занята тем, что сгребала снег в дыры в бетоне, оставленные шасси персептрона, который выстроился в линию с другими самолетами UNSA, припаркованными вдоль одной стороны перрона, чтобы обеспечить более естественную сцену для инструментов наблюдения «организации». Хотя черная дыра, содержащаяся в системе связи судна, была микроскопической, она все еще имела эквивалентную массу небольшой горы; перрон МакКласки не был рассчитан на это.

«Забавно, если подумать», — заметил Хант, когда самолет уменьшился до точки над далеким хребтом. «От Враникса до Вашингтона двадцать световых лет, но последние четыре тысячи миль занимают все время. Может быть, когда мы проясним это дело, мы могли бы подумать о подключении нескольких частей этой планеты к VISAR».

«Может быть». Голос Данчеккера был уклончивым. Он был заметно тихим после завтрака.

«Это сэкономило бы Греггу много денег на транспортных услугах».

«Я так полагаю».

«А как насчет соединения штаб-квартиры Navcomms и Westwood? Тогда мы сможем ехать прямо в Туриен из офиса и возвращаться к обеду».

"М-м-м. . ."

Они повернулись и пошли обратно в столовую. Хант бросил взгляд в сторону профессора, чтобы с любопытством взглянуть на него, но Данчеккер, казалось, не заметил этого и продолжил идти.

Внутри они обнаружили Карен Хеллер, сгорбившуюся над стопкой стенограмм и заметок, которые она сделала, находясь в Бруно. Она отодвинула бумаги и откинулась на спинку стула, когда они вошли. Данчеккер подошел к окну и молча уставился на персептрон; Хант развернул стул и сел на него так, чтобы смотреть в комнату из угла. «Я просто не знаю, что с этим делать», — со вздохом сказал Хеллер. «Просто невозможно, чтобы часть этой информации могла быть известна кому-либо здесь или на Луне, кроме нас, — если только они не были в контакте с «организацией» Калазара. Возможно ли это?»

«Я задавался тем же вопросом», — ответил Хант. «А как насчет закодированных сигналов? Может, Москва вообще ничего не передавала группе Калазара».

«Нет, я проверила». Хеллер указала на бумаги вокруг нее. «Все, что мы подобрали, было отправлено помощником Калазара. Они все учтены».

Хант покачал головой и сложил руки на спинке кресла. «Меня это тоже задело. Давайте подождем и посмотрим, что они узнают от Нормана, когда он вернется». Наступила тишина. Погрузившись в собственные мысли, Данчеккер продолжал смотреть в окно. Через некоторое время Хант сказал: «Знаешь, это забавно — иногда, когда все становится настолько запутанным, что ты думаешь, что никогда не найдешь в этом никакого смысла, нужна всего лишь одна простая, очевидная вещь, которую все упускают из виду, чтобы все сложилось воедино. Помните, как пару лет назад мы пытались выяснить, откуда взялись луняне. Ничего не сходилось, пока мы не поняли, что Луна, должно быть, сдвинулась. Но оглядываясь назад, это должно было быть очевидно с самого начала».

«Надеюсь, ты права», — сказала Хеллер, собирая бумаги и раскладывая их по папкам. «Еще я не понимаю всей этой секретности. Я думала, что ганимейцы не должны быть такими. Но вот мы здесь, где одна группа делает одно, другая — другое, и ни одна не хочет, чтобы другая знала об этом. Ты знаешь их лучше, чем большинство людей. Что ты об этом думаешь?»

«Я не знаю», — признался Хант. «А кто разбомбил ретранслятор? Группа Калазара не разбомбила, так что это, должно быть, была другая группа. Если так, они, должно быть, узнали об этом, несмотря на все меры предосторожности, но зачем им вообще это бомбить? Это определенно странный способ для ганимцев вести себя, все в порядке... или, по крайней мере, для того вида ганимцев, который существовал двадцать пять миллионов лет назад». Он бессознательно повернул голову и адресовал свои последние слова Данчеккеру, который все еще стоял к ним спиной. Хант еще не был убежден, что такого промежутка времени не могло быть достаточно, чтобы вызвать какие-то фундаментальные изменения в природе ганимцев, но Данчеккер оставался непреклонным. Он думал, что Данчеккер не услышал, но через несколько секунд профессор ответил, не поворачивая головы.

«Возможно, ваша первоначальная гипотеза заслуживала большего внимания, чем я был готов уделить ей в то время».

Хант подождал несколько секунд, но больше ничего не произошло. «Какая гипотеза?» — спросил он наконец.

«Что, возможно, мы вообще не имеем дело