Мечников. Том 7. Расцвет медицины - Игорь Алмазов

составит труда устроиться в любое другое место. Я прекрасно понимаю, что наш ректор — кретин. Не исключено, что Ефремов и сейчас находится в этой комнате, просто скрывает своё присутствие с помощью особой лекарской магии. Зачем вам на самом деле трястись с нами?

— Хороший вопрос, господин Успенский, — кивнул я. — Всё дело в том, что я заинтересован не в эффективности работы университета. Я просто хочу сделать группу способных лекарей, каждый из которых в дальнейшем спасёт тысячи или десятки тысяч жизней. Больше меня ничего не интересует.

Успенский, удовлетворённый моим ответом, присел обратно на своё место.

Я же принялся рассказывать студентам о предстоящем плане занятий. Следующие три недели должны были стать для них сущим адом. Они сами довели ситуацию до абсурда. Завалили все зачёты, которые только можно было завалить.

Однако я всё равно подготовил для них свой собственный план, о котором, разумеется, не стал рассказывать ни одной живой душе.

— Сегодня я вас задерживать не стану. Переварите всё, что я вам рассказал. Наберитесь сил. С завтрашнего дня мы начнём интенсивное обучение. Я потружусь над тем, чтобы каждый из вас достиг больших высот.

— И если ты это сделаешь, то сможешь получить куда больше сил, чем думал, — послышался голос Гигеи в моей голове.

Примерно на это я и рассчитывал. Всё предельно логично. Обучая новых лекарей, я расширяю сеть и способствую развитию целительского дела в целом.

— Ах да, пока вы не разошлись, — произнёс я. — У вас есть староста? Или вы пока что не выбрали такового?

В классе воцарилась тишина.

Ясно. Значит, в группу «3В» просто накидали отстающих, и никто даже не озаботился тем, чтобы выбрать среди них лидера. Хотя, как я понимаю, это сделать было практически невозможно.

Однако наиболее удобным лично для меня казался Широков. Он с самого начала хорошо ко мне относится. Видимо, он, как и некоторые лекари, уже успел ознакомиться с моими инструментами, препаратами и статьями. Что ж, значит, ему старостой и быть.

— С этого момента господин Широков будет выступать в роли старосты, — объявил я. — Свои указания я буду передавать через него. И да, спешу уточнить. Если кто-то решит конфликтовать с ним или унижать его в связи с новым званием, я позабочусь о том, чтобы в итоге отчислили всех, кроме него. Надеюсь, моя мысль вам ясна.

В классе всё ещё было гробовое молчание. Судя по всему, налаживать контакт с этими студентами будет крайне непросто. Но это — отличный вызов. Должен же я заниматься чем-то, кроме привычной мне работы!

Любая новая нестандартная информация способствует развитию коры головного мозга. Так уж устроена человеческая нервная система. В моём мире учёные много раз утверждали, что даже удивления и испуги ускоряют образование новых нейронных связей.

Думаю, за этот короткий классный час я успел и испугать, и удивить студентов. Значит, моя задача выполнена.

— Можете быть свободны, — произнёс я. — Все, кроме Широкова и Успенского.

Группа «3В» ещё некоторое время мялась на месте, но через несколько минут все покинули класс. Однако из десяти человек осталось трое, хотя я просил задержаться лишь двух.

Вместе с Широковым и Успенским остался ещё и Артур Мансуров.

— У вас есть ко мне вопрос, Артур Аркадьевич? — поинтересовался я.

— Нет, но он у вас скоро появится, уверяю, — заявил он. — Как только допросите Успенского, вам сразу же всё станет ясно.

«Допросите». Интересная формулировка. Но я, вообще-то, рассчитывал, что он сам мне всё расскажет.

— Алексей Александрович, — заговорил Успенский. — Я знаю, какой вопрос вы хотите мне задать. Вас интересует, почему я лежал… мёртвым в тот момент, когда вы вошли в классную комнату.

— Очень проницательно, — с сарказмом сказал я. — Очевидно, мне хотелось бы выяснить, каким образом вы восстали из мёртвых.

— Вы, кстати, тоже восстали из мёртвых, но в газетах почему-то об этом ничего не пишут, — подметил Артур Мансуров.

— Артур Аркадьевич, а вы не задумывались о том, что некоторые вещи непосвящённым знать не стоит? — подметил я. — Если когда-нибудь вы станете достойным лекарем, я обязательно расскажу вам, как мне это удалось. Но сейчас я спрашиваю Успенского.

— А спрашивать меня об этом бесполезно, — заявил Успенский. — Это Артур залил в меня эту дрянь! Вернее… Вся группа между собой спорила, пытаясь определить, кто в конце концов испробует зелье Мансурова. В итоге жребий пал на меня.

Зелье? Любопытно. А ведь производство зелий запрещено, если на то нет официальной лицензии. Я с большим трудом выбил её через Щеблетова.

Будь он неладен!

У студентов такого права точно нет.

— Так и думал, что ты предашь меня, — хмыкнул Артур Мансуров. — Поэтому и остался. Да, Алексей Александрович, он говорит правду. Это я сварил зелье, которое привело его в это состояние. Вот только я, в отличие от остальных студентов, прекрасно понимал, что Успенский жив. Ведь в этом был смысл зелья. Анабиоз. Слышали о таком состоянии?

— Разумеется, — кивнул я. — Вот только эффект был куда более заметным, чем банальный анабиоз.

Тело Успенского в тот момент вообще не поддавалось никаким манипуляциям. Будто весь обмен веществ в его организме моментально прекратился. Более того, я даже его рёбра продавить не мог, когда пытался провести закрытый массаж сердца.

Успенский будто окоченел. Создаётся впечатление, что Мансуров создал зелье, которое останавливает время в организме. Пока что говорить ему об этом не стоит. Если он сам узнает об этом, то сможет воспользоваться им и в других целях.

Пока что слишком рано заходить так далеко. Я должен убедиться, что это зелье не навредит другим людям. А как только на него создадут патент, это станет настоящей сенсацией. Отвар разлетится по всему миру и… Скорее всего, натворит кучу бед.

— С вами мы ещё побеседуем, Артур Аркадьевич, — сказал я. — Встретимся завтра в этом кабинете после занятий. Приносите все ингредиенты, из которых вам удалось изготовить это зелье. Даю слово, что никто не узнает о том, что вы нарушили закон.

— Я вам не доверяю, — нахмурился он. — Отец говорит, что вы…

— Я догадываюсь, что говорит обо мне ваш отец, — перебил его я. — Думаю, у вас будет возможность самостоятельно составить своё впечатление. Если бы ваш отец знал, что вы подпольно производите зелья, он бы отнёсся