На золотом крыльце - Евгений Адгурович Капба

Кровь бежала и из разбитого лица Вяземского — удар о плиту площадки был страшен. А вот его руки — они покрывались толстой ледяной коркой, голубоватое сияние окружило кулаки Афанасия — он явно готовил атаку. Но Титова, кажется, это не смущало. Он что-то выкрикнул в лицо противнику, сделал пару отвлекающих движений, как будто бросится сейчас на него. Заставил Вяземского среагировать, дернуться, а потом — врезал ногой в голову, неожиданно и хлестко. Голова мотнулась, полетели брызги крови и пота, Афанасий пошатнулся, сделав несколько рефлекторных шагов назад и в сторону.

А Титов в своих шортах и майке уже форменным образом ковылял, и едва держался в вертикальном положении: его голень выглядела скверно. Похоже столкновение с ледяной защитой даром не прошло. Однако, разноглазый парень с растрепанными волосами и не собирался сдаваться: он согнул руку в локте и продемонстрировал известный всему миру похабный пренебрежительный жест и своему врагу, и его группе поддержки.

— Мой пацан, — усмехнулся мужчина в личине.

Ян Амосович только хмыкнул в бороду: Титов вряд ли когда-нибудь согласиться с тем, что он — чей-то пацан. Но настроение отца понять мог — вся эта юношеская бравада, несмотря на явные трудности, вызывала чувство симпатии.

Следующие события заставили гостя инкогнито скрипнуть зубами. Слегка отойдя от нокдауна, молодой ледяной маг все-таки завершил бой в свою пользу: с его рук сорвались сгустки льда, ударили Титова в ноги и он рухнул на пол, скованный как будто кандалами. Следом за этим к плитам площадки оказались намертво приморожены и руки Михаила. Пошатываясь и держась за окровавленное лицо, Вяземский двинулся к обездвиженному Титову, но был остановлен громогласной командой Ивана Кузевича:

— Бой окончен! — соцпед дернул за рычаг, защитное поле исчезло, включился на секунду негатор, разрушая ледяные оковы, и на арену тут же взбежали студенты-целители.

Девушка с фиолетовыми волосами рванула к Вяземскому, лысый парень — к Титову. В ход пошли регенеративные заклинания и эликсиры, и спустя несколько минут поединщики уже стояли на ногах.

— Конфликт исчерпан, — сказал Иван Ярославович. — Между Афанасием Вяземским и Михаилом Титовым устанавливается режим полного нейтралитета на месяц, и ежели кто из сторон нарушит его — будет жестоко наказан по законам Божьим и человеческим. Понятно?..

Полуэктов, внимательно наблюдая за происходящим вокруг площадки, в какой-то момент почувствовал рядом с собой легкое дуновение ветра и запах озона, глянул на высокого гостя — и не увидел его, только мелкие песчинки взметнулись над полом — и тут же осели.

* * *

— … Понятно? — голос соцпеда звучал для меня как сквозь вату.

Вяземский действительно победил — это каждому было понятно. Но я все-таки уронил его лицом вниз, и достал его в голову — это тоже все видели. Я — новенький, едва-едва инициировавшийся пустоцвет. И он, старшекурсник, уже год как сдавший экзамены и имеющий возможность заниматься только магическим развитием. Честно говоря, в плане боевки княжич меня не впечатлил.

Я думаю — внезапное падение башкой на каменные плиты и есть главная причина его очень средненького выступления. И сосулей этих летающих оказалось мало, и обледенение на руках княжича хотя и стало неприятным сюрпризом — но влупить ему хай-кик как положено, с дальней дистанции, через руку — у меня получилось. Ну и кожу на голени раздербанить, связки растянуть себе тоже — получилось. Потому что ментализм — ментализмом, телекинез — телекинезом, а растяжку никто не отменял. Не плясала моя растяжка против подготовки Королева. Нужно будет уделить время…

Но из хорошего: Розен меня подлечил. Влил в меня зелье регенерации, вручную подлатал ссадины на руках и ногах. Они зудели, но особо не болели теперь. Не то, что пару минут назад, когда я выть был готов, и держался только на морально-волевых.

— Что, Титов, получил? — спросил плотный блондинчик, из свиты Вяземского. — Знай свое место, пащенок!

Он не видел глаза Афанасия в этот момент. Никто из этой своры не видел, в отличие от меня. Они глумились и обсуждали между собой, как круто я огреб, и как Вяземский меня размотал. Но сам княжич, в отличие от дружков, вел себя совершенно по-другому. Пока девушка с фиолетовыми волосами латала его, а Розен — меня, мой недавний противник все время пытался поймать мой взгляд. И я от него глаз не прятал — мы переглянулись, и этот брюнет-старшекурсник, перспективный ледяной маг, знатный аристократ и любимец девчонок выпятил вперед подбородок — и кивнул мне, одновременно с этим со значением моргнув.

И я кивнул ему в ответ.

Мы друг друга поняли. Он и я знали, что на самом деле произошло на площадке. Да, во второй раз у меня с ним такая дичь не прокатит. Но я мог добить его, после того, как вышиб из-под него каблуки, и не сделал это только потому, что такое запрещалось правилами. Потому что мы — студенты. На взрослой дуэли я убил бы его или покалечил. И весь остальной бой, по большому счету, ничего не значил. Да, он победил! Потому, что я ни черта не смыслил в академической магии, не умел ставить защиту, не владел ничем, кроме зачатков телекинеза. А для того, чтобы эффективно применять телекинез — на площадке должно быть хоть что-то!

— Зараза, — прошептал я, глядя на френч и брюки Вяземского, на его пуговицы, наручные часы и цепочку с медальоном на шее. — Ну я и дебил.

И он, поймав и этот мой взгляд, понял, что я понял. И кивнул во второй раз. Если у нас еще будут бои — скорее всего ему придется сражаться голым. Но мне казалось, что не станем мы именно с ним больше драться. Возникло в моей голове такое мнение, что Афанасий не такое и быдло, просто ему границы никто не обозначал. Кроме меня, получается, и Ермоловой. Может и щелкнет что-то в голове у парня, может и станет Вяземский чуть менее мерзким, кто знает?

Но прихлебатели-то его нифига не поняли. И потому я сказал, шагая вперед и сбрасывая с плеча руку Розена, который пытался меня предостеречь от неразумного порыва:

— Я тебя вызываю, — и ткнул пальцем в этого блондинчика. — Ты назвал меня «пащенок», и я понятия не имею что это, но оно меня уже бесит. Я вызываю тебя на поединок, потому что ты хамло и быдло.

— Да ты охренел!